Экфрасис: щит и герб
Задание 1. Попробуйте схематично изобразить описанное. Нарисуйте круг, в этом круге вы должны изобразить все то, что описывает Гомер.
И вначале работал он щит и огромный и крепкий,
Весь украшая изящно; кругом его вывел он обод
Белый, блестящий, тройной; и приделал ремень серебристый.
Щит из пяти составил листов и на круге обширном
Множество дивного бог по замыслам творческим сделал.
Там представил он землю, представил и небо, и море,
Солнце, в пути неистомное, полный серебряный месяц,
Все прекрасные звезды, какими венчается небо:
Видны в их сонме Плеяды, Гиады и мощь Ориона,
Арктос, сынами земными еще колесницей зовомый;
Там он всегда обращается, вечно блюдет Ориона
И единый чуждается мыться в волнах Океана.
Там же два града представил он ясноречивых народов:
В первом, прекрасно устроенном, браки и пиршества зрелись.
Там невест из чертогов, светильников ярких при блеске,
Брачных песней при кликах, по стогнам градским провожают.
Юноши хорами в плясках кружатся; меж них раздаются
Лир и свирелей веселые звуки; почтенные жены
Смотрят на них и дивуются, стоя на крыльцах воротных.
Далее много народа толпится на торжище; шумный
Спор там поднялся; спорили два человека о пене,
Мзде за убийство; и клялся един, объявляя народу,
Будто он все заплатил; а другой отрекался в приеме.
Оба решились, представив свидетелей, тяжбу их кончить.
Граждане вкруг их кричат, своему доброхотствуя каждый;
Вестники шумный их крик укрощают; а старцы градские
Молча на тесаных камнях сидят средь священного круга;
Скипетры в руки приемлют от вестников звонкоголосых;
С ними встают, и один за другим свой суд произносят.
В круге пред ними лежат два таланта чистого злата,
Мзда для того, кто из них справедливее право докажет.
Город другой облежали две сильные рати народов,
Страшно сверкая оружием. Рати двояко грозили:
Или разрушить, иль граждане с ними должны разделиться
Всеми богатствами, сколько цветущий их град заключает.
Те не склонялись еще и готовились к тайной засаде.
Стену стеречь по забралам супруг поставив любезных,
Иных сынов и мужей, которых постигнула старость,
Сами выходят; вождями их идут Арей и Паллада,
Оба златые, одетые оба златою одеждой;
Вид их прекрасен, в доспехах величествен, сущие боги!
Всем отличны они; человеки далеко их ниже.
K месту пришедшие, где им казалась удобной засада,
К брегу речному, где был водопой табунов разнородных,
Там заседают они, прикрываясь блестящею медью.
Два соглядатая их, отделясь, впереди заседают.
Смотрят кругом, не узрят ли овец и волов подходящих.
Cкоро стада показалися; два пастуха за стадами,
Тешась цевницею звонкой, идут, не предвидя коварства.
Быстро, увидевши их, нападают засевшие мужи;
Грабят и гонят рогатых волов и овец среброрунных:
Целое стадо угнали и пастырей стада убили.
В стане, как скоро услышали крик и тревогу при стаде,
Вои, на площади стражей стоящие, быстро на коней
Бурных вскочили, на крик поскакали и вмиг принеслися.
Строем становятся, битвою бьются по брегу речному;
Колют друг друга, метая стремительно медные копья.
Рыщут и Злоба, и Смута, и страшная Смерть между ними:
Держит она то пронзенного, то не пронзенного ловит,
Или убитого за ногу тело волочит по сече;
Риза на персях ее обагровлена кровью людскою.
В битве, как люди живые, они нападают и бьются,
И один пред другим увлекают кровавые трупы.
Сделал на нем и широкое поле, тучную пашню.
Рыхлый, три раза распаханный пар; на нем землепашцы
Гонят яремных волов, и назад и вперед обращаясь;
И всегда, как обратно к концу приближаются нивы,
Каждому в руки им кубок вина, веселящего сердце,
Муж подает; и они, по своим полосам обращаясь,
Вновь поспешают дойти до конца глубобраздного пара.
Нива, хотя и златая, чернеется сзади орющих,
Вспаханной ниве подобясь: такое он чудо представил.
Далее выделал поле с высокими нивами; жатву
Жали наемники, острыми в дланях серпами сверкая.
Здесь полосой беспрерывною падают горстни густые;
Там перевязчики их в снопы перевязлами вяжут.
Три перевязчика ходят за жнущими; сзади их дети,
Горстая быстро колосья, одни за другими в охапах
Вяжущим их подают. Властелин между ними, безмолвно,
С палицей в длани, стоит на бразде и душой веселится.
Вестники одаль, под тению дуба, трапезу готовят;
В жертву заклавши вола, вкруг него суетятся; а жены
Белую сеют муку для сладостной вечери жнущим.
Сделал на нем отягченный гроздием сад виноградный,
Весь золотой, лишь одни виноградные кисти чернелись;
И стоял он на сребряных, рядом вонзенных подпорах.
Около саду и ров темно-синий и белую стену
Вывел из олова; к саду одна пролегала тропина,
Коей носильщики ходят, когда виноград собирают.
Там и девицы и юноши, с детской веселостью сердца,
Сладостный плод носили в прекрасных плетеных корзинах.
B круге их отрок прекрасный по звонкорокочущей лире
Сладко бряцал, припевая прекрасно под льняные струны
Голосом тонким; они же вокруг его пляшучи стройно,
С пеньем, и с криком, и с топотом ног хороводом несутся.
Там же и стадо представил волов, воздымающих роги:
Их он из злата одних, а других из олова сделал.
С ревом волы из оград вырываяся, мчатся на паству,
К шумной реке, к камышу густому по влажному брегу.
Следом за стадом и пастыри идут, четыре, златые,
И за ними следуют девять псов быстроногих.
Два густогривые льва на передних волов нападают,
Тяжко мычащего ловят быка; и ужасно ревет он,
Львами влекомый; и псы на защиту и юноши мчатся;
Львы повалили его и, сорвавши огромную кожу,
Черную кровь и утробу глотают; напрасно трудятся
Пастыри львов испугать, быстроногих псов подстрекая.
Псы их не слушают; львов трепеща, не берут их зубами:
Близко подступят, залают на них и назад убегают.
Далее - сделал роскошную паству Гефест знаменитый:
B тихой долине прелестной несчетных овец среброрунных
Стойла, под кровлей хлева, и смиренные пастырей кущи.
Там же Гефест знаменитый извил хоровод разновидный,
Оному равный, как древле в широкоустроенном Кноссе
Выделал хитрый Дедал Ариадне прекрасноволосой.
Юноши тут и цветущие девы, желанные многим,
Пляшут, в хор круговидный любезно сплетяся руками.
Девы в одежды льняные и легкие, отроки в ризы
Светло одеты, и их чистотой, как елеем, сияют;
Тех - венки из цветов прелестные всех украшают;
Сих - золотые ножи, на ремнях чрез плечо серебристых.
Пляшут они, и ногами искусными то закружатся,
Столь же легко, как в стану колесо под рукою испытной,
Если скудельник его испытует, легко ли кружится;
То разовьются и пляшут рядами, одни за другими.
Купа селян окружает пленительный хор и сердечно
Им восхищается; два среди круга их головоходы,
Пение в лад начиная, чудесно вертятся в средине.
Там и ужасную силу представил реки Океана,
Коим под верхним он ободом щит окружил велелепный.
Так изукрашенно выделав щит и огромный и крепкий,
...
Задание 7. Докажите, что здесь есть зеркальная композиция
Задание 8. Докажите, что здесь есть монтажная композиция. Как этот отрывок можно сравнить с описанием Петербурга Хлестаковым?
Задание 9 Нарисуйте в круге Петербург Хлестакова. Можно ли изображенное назвать «щитом черта»? Докажите, что все, где бывает черт, подвержено его власти. Где, в каких ситуациях люди прибегают к помощи черта? Почему его все так боятся?
Хлестаков. Да деревня, впрочем, тоже имеет свои пригорки, ручейки... Ну, конечно, кто же сравнит с Петербургом! Эх, Петербург! что за жизнь, право! Вы, может быть, думаете, что я только переписываю; нет, начальник отделения со мной на дружеской ноге. Этак ударит по плечу: "Приходи, братец, обедать!" Я только на две минуты захожу в департамент, с тем только, чтобы сказать: "Это вот так, это вот так!" А там уж чиновник для письма, этакая крыса, пером только - тр, тр... пошел писать. Хотели было даже меня коллежским асессором сделать, да, думаю, зачем. И сторож летит еще на лестнице за мною со щеткою: "Позвольте, Иван Александрович, я вам, говорит, сапоги почищу". (Городничему.) Что вы, господа, стоите? Пожалуйста, садитесь!
(Колежский асессор настолько пустая должность, что даже черту там делать нечего?)
Вместе.{ Городничий. Чин такой, что еще можно постоять.
Артемий Филиппович. Мы постоим.
Лука Лукич. Не извольте беспокоиться.
Хлестаков. Без чинов, прошу садиться.
Городничий и все садятся.
Хлестаков. Я не люблю церемонии. Напротив, я даже всегда стараюсь проскользнуть незаметно. Но никак нельзя скрыться, никак нельзя! Только выйду куда-нибудь, уж и говорят: "Вон, говорят, Иван Александрович идет!" А один раз меня даже приняли за главнокомандующего: солдаты выскочили из гауптвахты и сделали ружьем. После уже офицер, который мне очень знаком, говорит мне: "Ну, братец, мы тебя совершенно приняли за главнокомандующего".
Анна Андреевна. Скажите как!
Хлестаков. С хорошенькими актрисами знаком. Я ведь тоже разные водевильчики... Литераторов часто вижу. С Пушкиным на дружеской ноге. Бывало, часто говорю ему: "Ну что, брат Пушкин?" - "Да так, брат, - отвечает, бывало, - так как-то все..." Большой оригинал.
Анна Андреевна. Так вы и пишете? Как это должно быть приятно сочинителю! Вы, верно, и в журналы помещаете?
Хлестаков. Да, и в журналы помещаю. Моих, впрочем, много есть сочинений: "Женитьба Фигаро", "Роберт-Дьявол", "Норма". Уж и названий даже не помню. И все случаем: я не хотел писать, но театральная дирекция говорит: "Пожалуйста, братец, напиши что-нибудь". Думаю себе: "Пожалуй, изволь братец!" И тут же в один вечер, кажется, все написал, всех изумил. У меня легкость необыкновенная в мыслях. Все это, что было под именем барона Брамбеуса, "Фрегат Надежды" и "Московский телеграф"... все это я написал.
Анна Андреевна. Скажите, так это вы были Брамбеус?
Хлестаков. Как же, я им всем поправляю статьи. Мне Смирдин дает за это сорок тысяч.
Анна Андреевна. Так, верно, и "Юрий Милославский" ваше сочинение?
Хлестаков. Да, это мое сочинение.
Марья Антоновна. Ах, маменька, там написано, что это господина Загоскина сочинение.
Анна Андреевна. Ну вот: я и знала, что даже здесь будешь спорить.
Хлестаков. Ах да, это правда, это точно Загоскина; а вот есть другой "Юрий Милославский", так тот уж мой.
Анна Андреевна. Ну, это, верно, я ваш читала. Как хорошо написано!
Хлестаков. Я, признаюсь, литературой существую. У меня дом первый в Петербурге. Так уж и известен: дом Ивана Александровича. (Обращаясь ко всем.) Сделайте милость, господа, если будете в Петербурге, прошу, прошу ко мне. Я ведь тоже балы даю.
Анна Андреевна. Я думаю, с каким там вкусом и великолепием дают балы!
Хлестаков. Просто не говорите. На столе, например, арбуз - в семьсот рублей арбуз. Суп в кастрюльке прямо на пароходе приехал из Парижа; откроют крышку - пар, которому подобного нельзя отыскать в природе. Я всякий день на балах. Там у нас и вист свой составился: министр иностранных дел, французский посланник, английский, немецкий посланник и я. И уж так уморишься, играя, что просто ни на что не похоже. Как взбежишь по лестнице к себе на четвертый этаж - скажешь только кухарке: "На, Маврушка, шинель..." Что ж я вру - я и позабыл, что живу в бельэтаже. У меня одна лестница сто'ит... А любопытно взглянуть ко мне в переднюю, когда я еще не проснулся: графы и князья толкутся и жужжат там, как шмели, только и слышно: ж... ж... ж... Иной раз и министр...
Городничий и прочие с робостью встают со своих стульев.
Мне даже на пакетах пишут: "ваше превосходительство". Один раз я даже управлял департаментом. И странно: директор уехал, - куда уехал, неизвестно. Ну, натурально, пошли толки: как, что, кому занять место? Многие из генералов находились охотники и брались, но подойдут, бывало, - нет, мудрено. Кажется, и легко на вид, а рассмотришь - просто черт возьми! После видят, нечего делать, - ко мне. И в ту же минуту по улицам курьеры, курьеры, курьеры... можете представить себе, тридцать пять тысяч одних курьеров! Каково положение? - я спрашиваю. "Иван Александрович ступайте департаментом управлять!" Я, признаюсь, немного смутился, вышел в халате: хотел отказаться, но думаю: дойдет до государя, ну да и послужной список тоже... "Извольте, господа, я принимаю должность, я принимаю, говорю, так и быть, говорю, я принимаю, только уж у меня: ни, ни, ни!.. Уж у меня ухо востро! уж я..." И точно: бывало, как прохожу через департамент, - просто землетрясенье, все дрожит и трясется как лист.
Городничий и прочие трясутся от страха. Хлестаков горячится еще сильнее.
О! я шутить не люблю. Я им всем задал острастку. Меня сам государственный совет боится. Да что в самом деле? Я такой! я не посмотрю ни на кого... я говорю всем: "Я сам себя знаю, сам." Я везде, везде. Во дворец всякий день езжу. Меня завтра же произведут сейчас в фельдмарш... (Поскальзывается и чуть-чуть не шлепается на пол, но с почтением поддерживается чиновниками.)
Городничий (подходя и трясясь всем телом, силится выговорить). А ва-ва-ва... ва...
Хлестаков (быстрым, отрывистым голосом). Что такое?
Городничий. А ва-ва-ва... ва...
Хлестаков (таким же голосом). Не разберу ничего, все вздор.
Городничий. Ва-ва-ва... шество, превосходительство, не прикажете ли отдохнуть?.. вот и комната, и все что нужно.
Хлестаков. Вздор - отдохнуть. Извольте, я готов отдохнуть. Завтрак у вас, господа, хорош... Я доволен, я доволен. (С декламацией.) Лабардан! лабардан! (Входит в боковую комнату, за ним городничий.)
Составьте таблицу значений:
Означающее-означаемое
Первый дом в Петербурге – домик Петра Первого (увлечение историей)
Актрисы (лучший театр в России)
Хлестаков – черт, сыщик.
Пушкин, книги (Лучшая литература – в Петербурге)
Суп из Франции – существенное влияние французской кухни.
Задание 9. Почему можно сказать, что Хлестаков своих слушателей «соблазняет» Петербургом? В чем сходство хвастовства Хлестакова с поэтикой бульварной, легкой литературы? В чем сходство Манилова с гламурной литературой, Коробочки - с деревенской прозой? Что роднит Ноздрева с авантюрной литературой, а Плюшкина с духовной? Какой вид искусства олицетворяет Собакевич?
Какой он бес: серьезный или шутливый, рассудительный или повеса, злой или игривый?
Задание 10. Прочитайте отрывок из поэмы «Медный всадник» А.С. Пушкина. Найдите параллельные и зеркальные детали. Как их можно было бы расположить на щите? Сравните Петербург Пушкина и Петербург Хлестакова.
Люблю тебя, Петра творенье,
Люблю твой строгий, стройный вид,
Невы державное теченье,
Береговой её гранит,
Твоих оград узор чугунный,
Твоих задумчивых ночей
Прозрачный сумрак, блеск безлунный,
Когда я в комнате моей
Пишу, читаю без лампады,
И ясны спящие громады
Пустынных улиц, и светла
Адмиралтейская игла,
И, не пуская тьму ночную
На золотые небеса,
Одна заря сменить другую
Спешит, дав ночи полчаса.
Люблю зимы твоей жестокой
Недвижный воздух и мороз,
Бег санок вдоль Невы широкой,
Девичьи лица ярче роз,
И блеск, и шум, и говор балов,
А в час пирушки холостой
Шипенье пенистых бокалов
И пунша пламень голубой.
Люблю воинственную живость
Потешных Марсовых полей,
Пехотных ратей и коней
Однообразную красивость,
В их стройно зыблемом строю
Лоскутья сих знамён победных,
Сиянье шапок этих медных,
Насквозь простреленных в бою.
Люблю, военная столица,
Твоей твердыни дым и гром,
Когда полнощная царица
Дарует сына в царской дом,
Или победу над врагом
Россия снова торжествует,
Или, взломав свой синий лёд,
Нева к морям его несёт
И, чуя вешни дни, ликует.
Красуйся, град Петров, и стой
Неколебимо, как Россия,
Да умирится же с тобой
И побеждённая стихия;
Вражду и плен старинный свой
Пусть волны финские забудут
И тщетной злобою не будут
Тревожить вечный сон Петра!
Задание 11. Прочитайте отрывок из статьи А.П. Черных «Идея геральдики в геральдических трактатах средневековья и нового времени». Подумайте, как бы Жан Куртуа истрактовал щит Ахилла? Это действительно символика или «предпочтения вкуса»? А «щит Хлестакова»?
С Жана Куртуа берёт начало традиция соотнесения геральдических цветов с качествами, свойствами и добродетелями, планетами; золото соотносится с богатством и благородством, топазом, юностью, солнцем, верой и воскресеньем (имеется в виду день недели). Серебро — это чистота, справедливость, жемчуг, детство, темперамент флегматика, вода, луна, надежда и понедельник. И так далее, в отношении всех прочих геральдических цветов[15]. Основанные на такого рода текстах расхожие представления, что всё в геральдике должно иметь какой-то высокий (скрытый) смысл — предположение, не более. Не удержусь от того, чтобы не привести длинное высказывание современного историка М.Пастуро: «Только к концу Средневековья герольды начали придавать фигурам, цветам и делениям иерархические значения и скрытые смыслы, без какой-либо связи с первоначальной геральдикой. Она, в противоречие тому, что часто утверждается, относительно проста и всегда понятна, и ошибка геральдистов новых времён возможно в том, что они слишком часто следуют за герольдами по опасному и тщетному пути символики в большей или меньшей степени герметической. Сегодня историк должен отказаться видеть в средневековых гербах лес трудно дешифруемых символов в щитах, которые не являются ни гласными, ни намекающими, геральдические фигуры часто связаны не более чем с предпочтениями вкуса, а не с таинственными построениями»[16] .
Тогда не кажется нелогичной и предпринятая герольдом Сицилия попытка изъяснения цветов с элементами регламентации, которая касается как бы всех: «Красный носит большинство благородных людей и другой народ.., синий носится девицами и охотно деревенскими людьми.., пурпур надлежит носить королям и епископам, и не другим. Чёрный носится людьми всех состояний, такими, как монахи, торговцы, женщины, судейские и священники.., фиолетовый носится торговцами, женщинами, ...серый хорош для торговца, отправляющего в путешествие, моряков, пахарей»[19].
Задание 12. Прочитайте стихотворение М.Ю. Лермонтова «Родина». Здесь, как и в предыдущих отрывках, автор описывает «свою» местность, как бы рисуя свои предпочтения. Можно ли и из Лермонтовского стихотворения «выковать щит»?
Люблю отчизну я, но странною любовью!
Не победит ее рассудок мой.
Ни слава, купленная кровью,
Ни полный гордого доверия покой,
Ни темной старины заветные преданья
Не шевелят во мне отрадного мечтанья.
Но я люблю — за что, не знаю сам —
Ее степей холодное молчанье,
Ее лесов безбрежных колыханье,
Разливы рек ее, подобные морям;
Проселочным путем люблю скакать в телеге
И, взором медленным пронзая ночи тень,
Встречать по сторонам, вздыхая о ночлеге,
Дрожащие огни печальных деревень;
Люблю дымок спаленной жнивы,
В степи ночующий обоз
И на холме средь желтой нивы
Чету белеющих берез.
С отрадой, многим незнакомой,
Я вижу полное гумно,
Избу, покрытую соломой,
С резными ставнями окно;
И в праздник, вечером росистым,
Смотреть до полночи готов
На пляску с топаньем и свистом
Под говор пьяных мужичков.
Герб-наоборот. Баллада и ее связь с романтическим двоемирием – миром зазеркалья.
Как известно, перевернутый герб для рыцаря и его рода был наказанием и бесчестием. При этом может быть переворот не вниз головой, а отказ выполнять миссию. Так случилось в «Песне о вещем Олеге» А.С.Пушкина
Задание 1. Рассмотрите герб Москвы. Вы видите всадника, коня, змею.
Сопоставьте с пушкинской балладой. Какую роль играет в ней змея, конь – и что здесь случилось со всадником?
Как ныне сбирается вещий Олег
Отмстить неразумным хозарам:
Их села и нивы за буйный набег
Обрек он мечам и пожарам;
С дружиной своей, в цареградской броне,
Князь по полю едет на верном коне.
Из темного леса навстречу ему
Идет вдохновенный кудесник,
Покорный Перуну старик одному,
Заветов грядущего вестник,
В мольбах и гаданьях проведший весь век.
И к мудрому старцу подъехал Олег.
«Скажи мне, кудесник, любимец богов,
Что сбудется в жизни со мною?
И скоро ль, на радость соседей-врагов,
Могильной засыплюсь землею?
Открой мне всю правду, не бойся меня:
В награду любого возьмешь ты коня».
«Волхвы не боятся могучих владык,
А княжеский дар им не нужен;
Правдив и свободен их вещий язык
И с волей небесною дружен.
Грядущие годы таятся во мгле;
Но вижу твой жребий на светлом челе,
Запомни же ныне ты слово мое:
Воителю слава — отрада;
Победой прославлено имя твое;
Твой щит на вратах Цареграда;
И волны и суша покорны тебе;
Завидует недруг столь дивной судьбе.
И синего моря обманчивый вал
В часы роковой непогоды,
И пращ, и стрела, и лукавый кинжал
Щадят победителя годы…
Под грозной броней ты не ведаешь ран;
Незримый хранитель могущему дан.
Твой конь не боится опасных трудов:
Он, чуя господскую волю,
То смирный стоит под стрелами врагов,
То мчится по бранному полю,
И холод и сеча ему ничего.
Но примешь ты смерть от коня своего».
Олег усмехнулся — однако чело
И взор омрачилися думой.
В молчанье, рукой опершись на седло,
С коня он слезает угрюмый;
И верного друга прощальной рукой
И гладит и треплет по шее крутой.
«Прощай, мой товарищ, мой верный слуга,
Расстаться настало нам время:
Теперь отдыхай! уж не ступит нога
В твое позлащенное стремя.
Прощай, утешайся — да помни меня.
Вы, отроки-други, возьмите коня!
Покройте попоной, мохнатым ковром;
В мой луг под уздцы отведите:
Купайте, кормите отборным зерном;
Водой ключевою поите».
И отроки тотчас с конем отошли,
А князю другого коня подвели.
Пирует с дружиною вещий Олег
При звоне веселом стакана.
И кудри их белы, как утренний снег
Над славной главою кургана…
Они поминают минувшие дни
И битвы, где вместе рубились они…
«А где мой товарищ? — промолвил Олег, —
Скажите, где конь мой ретивый?
Здоров ли? всё так же ль легок его бег?
Всё тот же ль он бурный, игривый?»
И внемлет ответу: на холме крутом
Давно уж почил непробудным он сном.
Могучий Олег головою поник
И думает: «Что же гаданье?
Кудесник, ты лживый, безумный старик!
Презреть бы твое предсказанье!
Мой конь и доныне носил бы меня».
И хочет увидеть он кости коня.
Вот едет могучий Олег со двора,
С ним Игорь и старые гости,
И видят: на холме, у брега Днепра,
Лежат благородные кости;
Их моют дожди, засыпает их пыль,
И ветер волнует над ними ковыль.
Князь тихо на череп коня наступил
И молвил: «Спи, друг одинокий!
Твой старый хозяин тебя пережил:
На тризне, уже недалекой,
Не ты под секирой ковыль обагришь
И жаркою кровью мой прах напоишь!
Так вот где таилась погибель моя!
Мне смертию кость угрожала!»
Из мертвой главы гробовая змия
Шипя между тем выползала;
Как черная лента, вкруг ног обвилась:
И вскрикнул внезапно ужаленный князь.
Ковши круговые, запенясь, шипят
На тризне плачевной Олега:
Князь Игорь и Ольга на холме сидят;
Дружина пирует у брега;
Бойцы поминают минувшие дни
И битвы, где вместе рубились они.
(А.С.Пушкин. Песнь о вещем Олеге)
Задание 12. Прочитайте отрывок из книги Вайскопа. Какие детали удалось уловить исследователю, какие аналогии он приводит?
«Пушкинский всадник соответственно действует в двух различных сюжетных планах: он победитель хтонических сил и вместе с тем, как сказано ранее, - нарушитель, преступающий в ходе смертоносного движения пространственно-этическую границу. Первая, традиционно змееборческая трактовка образа превалирует над второй; безотносительно к предварительной ситуации наездник, наделенный атрибутами громовержца, в поединке всегда сокрушает хтонического противника: Руслан - лесных
демонов, Голову (нужно, правда, учесть «помощную» роль этого персонажа и мотив замещения), Черномора и печенегов, Олег - «неразумных хазар», Петр - Мазепу, Медный всадник - мятежную Неву. Течение сюжета варьируется в зависимости от символического статуса конкретного героя - от степени его идентификации с подлинным протагонистом. Скажем, победоносный всадник Руслан на деле всего лишь следует указаниям Финна-прорицателя, осведомленного о воле небес. Олег - «перун» применительно к хазарам, но не по отношению к действительному Перуну. Перейдя в разряд нарушителей, князь, в заключительном эпизоде, попросту перестает быть наездником - зато его конь делается орудием божества, соединяясь с которым, как бы достраивает до канонической целокупности подразумеваемый образ всадника-громовержца: в этом смысле можно считать, что посланник Перуна все же принял княжеский дар. Совершенно иначе строится в «Полтаве» И «Медном всаднике» характеристика Петра, практически приравниваемого - особенно во втором случае - к верховному божеству; но в обоих текстах ему одновременно сообщаются черты «нарушителя». В «Медном всаднике» тема нарушения приобщена к имперской: победоносное движение завоевателя навлекает на него мщение со стороны покоренных врагов. Пространственно-этическая граница отождествляется на сей раз с границей государственной - с роковым «пределом» территориального расширения Российской империи, основателем которой, по взглядам тогдашних историков - Карамзина, например, - считался варяг Олег. Его личность прочно ассоциировалась у Пушкина с представлением о непреодолимом пространственном рубеже империи (см. «Олегов щит»); наряду с этим семантические составляющие «Песни О вещем Олеге» -
всадник, конь, змея, - втягиваясь в движение «державной» темы, переосмыслялись как ее сущностное выражение. Не будет преувеличением сказать, что «Песнь ... » оказалась сюжетным и, в значительной степени, тематическим инвариантом для поздних пушкинских произведений , насыщенных историософской проблематикой - проблематикой империи и бунта . В поэме конь - это Россия; в «Песни... », как отмечалось, - пространство, покорное Олегу; ср. параллелизм: «И волны И суша покорны тебе» - конь «чует господскую волю».
(М.Вайскопф.» Птица-тройка и вереница души»)
13. Какие черты баллады есть в «Песне» и почему Пушкин все-таки называл стихотворение «песней», ведь «Баллада о вещем Олеге!» более точно передает жанровую особенность этого вполне эпичного полотна.
Примечание: Баллада – романтический жанр, для которого характерно создание
атмосферы таинственного и загадочного – загадочен кудесник, его отношение к дареному коню и дарам от князей. В сюжете баллады человек обычно сталкивается с
потусторонними (часто враждебными) силами, несущими таинственные вести из иного мира. Предсказание о смерти от коня – взгляд за пределы реального мира.
Найдите черты Баллады в «Незнакомке», стихотворении «Девушка пела в церковном хоре…» поэме («Соловьиный сад»). Не связан ли «очарованный берег» с двоемирием? Какие автометафоры позволяют нам увидеть авторское отношение к происходящему?
Автометафоры в поэтике Блока сводятся к сыну, Христу, богу. Действительно, в его стихах предельное видение ситуации доступно лишь ему одному. А вот представители двоемирия противовпоставлены как авторская позиция – профанной. Так, в стихотворении "Девушка пела в церковном хоре" некая певунья, скажем, ундина, сладким голосом поет отнюдь не псалом, как положено, не молитву, а песню о море, о счастье, о другом береге, это в то время, когда узнали о гибели моряков в русско-японской войне, и все слушавшие, покоренные пеньем, поверили в счастье и радость. Но у девушки - сладкоголосой ундины - радость - это тот свет, смерть. Об этом никто не догадывается, лишь ребенок плачет. Этот ребенок - Блок, бог. Он знает правду - никто не вернется живым. В гламурном литературоведении эта девушка трактуется как обобщенный, как синекдоху - многих молящих женщин, но если пристальнее вглядеться в этот образ, то мы в нем узнаем все тот же сплав демонизма из многих миров, как и в "Незнакомке", как в гностической Софии. У Маяковского мы также видим саморефлексию ребенок-Христос, видим эту автометафору в строчке: "Я люблю смотреть, как умирают дети"
Двоемирие в философской лирике
Задание 1 Прочитайте стихотворение Фёдора Тютчева Silentium. Какова его тема?
Молчи, скрывайся и таи
И чувства и мечты свои —
Пускай в душевной глубине
Встают и заходят оне
Безмолвно, как звезды в ночи,-
Любуйся ими — и молчи.
Как сердцу высказать себя?
Другому как понять тебя?
Поймёт ли он, чем ты живёшь?
Мысль изречённая есть ложь.
Взрывая, возмутишь ключи,-
Питайся ими — и молчи.
Лишь жить в себе самом умей —
Есть целый мир в душе твоей
Таинственно-волшебных дум;
Их оглушит наружный шум,
Дневные разгонят лучи,-
Внимай их пенью — и молчи!..
Задание 2. Найдите в нем связь с категорическим императивом Канта: "Две вещи наполняют душу всегда новым и все более сильным удивлением и благоговением, чем чаще и продолжительнее мы размышляем о них, — это звездное небо надо мной и моральный закон во мне". Как высказанные чувства и «возмущенные» ими, мутные ключи могут помешать благоговению?
Задание 3. Какие строчки позволяют предположить, что время дня здесь показано в аллегорическом значении и связано более с говорением, нежели молчанием?
Свяжите это стихотворение с негламурной трактовкой стихотворения А.С.Пушкина «Я помню чудное мгновение», - исключив пиар-вариант о тождестве А.П.Керн и «гения чистой красоты».
Задание 4. Рассмотрите иронический вариант трактовки «Молчания». Опишите, какими словами пересказал бы это отец Молчалина, давая сыну наказ «угождать всем людям без изъятья». Правильно бы понял отец слова поэта?
И вначале работал он щит и огромный и крепкий,
Весь украшая изящно; кругом его вывел он обод
Белый, блестящий, тройной; и приделал ремень серебристый.
Щит из пяти составил листов и на круге обширном
Множество дивного бог по замыслам творческим сделал.
Там представил он землю, представил и небо, и море,
Солнце, в пути неистомное, полный серебряный месяц,
Все прекрасные звезды, какими венчается небо:
Видны в их сонме Плеяды, Гиады и мощь Ориона,
Арктос, сынами земными еще колесницей зовомый;
Там он всегда обращается, вечно блюдет Ориона
И единый чуждается мыться в волнах Океана.
Там же два града представил он ясноречивых народов:
В первом, прекрасно устроенном, браки и пиршества зрелись.
Там невест из чертогов, светильников ярких при блеске,
Брачных песней при кликах, по стогнам градским провожают.
Юноши хорами в плясках кружатся; меж них раздаются
Лир и свирелей веселые звуки; почтенные жены
Смотрят на них и дивуются, стоя на крыльцах воротных.
Далее много народа толпится на торжище; шумный
Спор там поднялся; спорили два человека о пене,
Мзде за убийство; и клялся един, объявляя народу,
Будто он все заплатил; а другой отрекался в приеме.
Оба решились, представив свидетелей, тяжбу их кончить.
Граждане вкруг их кричат, своему доброхотствуя каждый;
Вестники шумный их крик укрощают; а старцы градские
Молча на тесаных камнях сидят средь священного круга;
Скипетры в руки приемлют от вестников звонкоголосых;
С ними встают, и один за другим свой суд произносят.
В круге пред ними лежат два таланта чистого злата,
Мзда для того, кто из них справедливее право докажет.
Город другой облежали две сильные рати народов,
Страшно сверкая оружием. Рати двояко грозили:
Или разрушить, иль граждане с ними должны разделиться
Всеми богатствами, сколько цветущий их град заключает.
Те не склонялись еще и готовились к тайной засаде.
Стену стеречь по забралам супруг поставив любезных,
Иных сынов и мужей, которых постигнула старость,
Сами выходят; вождями их идут Арей и Паллада,
Оба златые, одетые оба златою одеждой;
Вид их прекрасен, в доспехах величествен, сущие боги!
Всем отличны они; человеки далеко их ниже.
K месту пришедшие, где им казалась удобной засада,
К брегу речному, где был водопой табунов разнородных,
Там заседают они, прикрываясь блестящею медью.
Два соглядатая их, отделясь, впереди заседают.
Смотрят кругом, не узрят ли овец и волов подходящих.
Cкоро стада показалися; два пастуха за стадами,
Тешась цевницею звонкой, идут, не предвидя коварства.
Быстро, увидевши их, нападают засевшие мужи;
Грабят и гонят рогатых волов и овец среброрунных:
Целое стадо угнали и пастырей стада убили.
В стане, как скоро услышали крик и тревогу при стаде,
Вои, на площади стражей стоящие, быстро на коней
Бурных вскочили, на крик поскакали и вмиг принеслися.
Строем становятся, битвою бьются по брегу речному;
Колют друг друга, метая стремительно медные копья.
Рыщут и Злоба, и Смута, и страшная Смерть между ними:
Держит она то пронзенного, то не пронзенного ловит,
Или убитого за ногу тело волочит по сече;
Риза на персях ее обагровлена кровью людскою.
В битве, как люди живые, они нападают и бьются,
И один пред другим увлекают кровавые трупы.
Сделал на нем и широкое поле, тучную пашню.
Рыхлый, три раза распаханный пар; на нем землепашцы
Гонят яремных волов, и назад и вперед обращаясь;
И всегда, как обратно к концу приближаются нивы,
Каждому в руки им кубок вина, веселящего сердце,
Муж подает; и они, по своим полосам обращаясь,
Вновь поспешают дойти до конца глубобраздного пара.
Нива, хотя и златая, чернеется сзади орющих,
Вспаханной ниве подобясь: такое он чудо представил.
Далее выделал поле с высокими нивами; жатву
Жали наемники, острыми в дланях серпами сверкая.
Здесь полосой беспрерывною падают горстни густые;
Там перевязчики их в снопы перевязлами вяжут.
Три перевязчика ходят за жнущими; сзади их дети,
Горстая быстро колосья, одни за другими в охапах
Вяжущим их подают. Властелин между ними, безмолвно,
С палицей в длани, стоит на бразде и душой веселится.
Вестники одаль, под тению дуба, трапезу готовят;
В жертву заклавши вола, вкруг него суетятся; а жены
Белую сеют муку для сладостной вечери жнущим.
Сделал на нем отягченный гроздием сад виноградный,
Весь золотой, лишь одни виноградные кисти чернелись;
И стоял он на сребряных, рядом вонзенных подпорах.
Около саду и ров темно-синий и белую стену
Вывел из олова; к саду одна пролегала тропина,
Коей носильщики ходят, когда виноград собирают.
Там и девицы и юноши, с детской веселостью сердца,
Сладостный плод носили в прекрасных плетеных корзинах.
B круге их отрок прекрасный по звонкорокочущей лире
Сладко бряцал, припевая прекрасно под льняные струны
Голосом тонким; они же вокруг его пляшучи стройно,
С пеньем, и с криком, и с топотом ног хороводом несутся.
Там же и стадо представил волов, воздымающих роги:
Их он из злата одних, а других из олова сделал.
С ревом волы из оград вырываяся, мчатся на паству,
К шумной реке, к камышу густому по влажному брегу.
Следом за стадом и пастыри идут, четыре, златые,
И за ними следуют девять псов быстроногих.
Два густогривые льва на передних волов нападают,
Тяжко мычащего ловят быка; и ужасно ревет он,
Львами влекомый; и псы на защиту и юноши мчатся;
Львы повалили его и, сорвавши огромную кожу,
Черную кровь и утробу глотают; напрасно трудятся
Пастыри львов испугать, быстроногих псов подстрекая.
Псы их не слушают; львов трепеща, не берут их зубами:
Близко подступят, залают на них и назад убегают.
Далее - сделал роскошную паству Гефест знаменитый:
B тихой долине прелестной несчетных овец среброрунных
Стойла, под кровлей хлева, и смиренные пастырей кущи.
Там же Гефест знаменитый извил хоровод разновидный,
Оному равный, как древле в широкоустроенном Кноссе
Выделал хитрый Дедал Ариадне прекрасноволосой.
Юноши тут и цветущие девы, желанные многим,
Пляшут, в хор круговидный любезно сплетяся руками.
Девы в одежды льняные и легкие, отроки в ризы
Светло одеты, и их чистотой, как елеем, сияют;
Тех - венки из цветов прелестные всех украшают;
Сих - золотые ножи, на ремнях чрез плечо серебристых.
Пляшут они, и ногами искусными то закружатся,
Столь же легко, как в стану колесо под рукою испытной,
Если скудельник его испытует, легко ли кружится;
То разовьются и пляшут рядами, одни за другими.
Купа селян окружает пленительный хор и сердечно
Им восхищается; два среди круга их головоходы,
Пение в лад начиная, чудесно вертятся в средине.
Там и ужасную силу представил реки Океана,
Коим под верхним он ободом щит окружил велелепный.
Так изукрашенно выделав щит и огромный и крепкий,
...
Задание 7. Докажите, что здесь есть зеркальная композиция
Задание 8. Докажите, что здесь есть монтажная композиция. Как этот отрывок можно сравнить с описанием Петербурга Хлестаковым?
Задание 9 Нарисуйте в круге Петербург Хлестакова. Можно ли изображенное назвать «щитом черта»? Докажите, что все, где бывает черт, подвержено его власти. Где, в каких ситуациях люди прибегают к помощи черта? Почему его все так боятся?
Хлестаков. Да деревня, впрочем, тоже имеет свои пригорки, ручейки... Ну, конечно, кто же сравнит с Петербургом! Эх, Петербург! что за жизнь, право! Вы, может быть, думаете, что я только переписываю; нет, начальник отделения со мной на дружеской ноге. Этак ударит по плечу: "Приходи, братец, обедать!" Я только на две минуты захожу в департамент, с тем только, чтобы сказать: "Это вот так, это вот так!" А там уж чиновник для письма, этакая крыса, пером только - тр, тр... пошел писать. Хотели было даже меня коллежским асессором сделать, да, думаю, зачем. И сторож летит еще на лестнице за мною со щеткою: "Позвольте, Иван Александрович, я вам, говорит, сапоги почищу". (Городничему.) Что вы, господа, стоите? Пожалуйста, садитесь!
(Колежский асессор настолько пустая должность, что даже черту там делать нечего?)
Вместе.{ Городничий. Чин такой, что еще можно постоять.
Артемий Филиппович. Мы постоим.
Лука Лукич. Не извольте беспокоиться.
Хлестаков. Без чинов, прошу садиться.
Городничий и все садятся.
Хлестаков. Я не люблю церемонии. Напротив, я даже всегда стараюсь проскользнуть незаметно. Но никак нельзя скрыться, никак нельзя! Только выйду куда-нибудь, уж и говорят: "Вон, говорят, Иван Александрович идет!" А один раз меня даже приняли за главнокомандующего: солдаты выскочили из гауптвахты и сделали ружьем. После уже офицер, который мне очень знаком, говорит мне: "Ну, братец, мы тебя совершенно приняли за главнокомандующего".
Анна Андреевна. Скажите как!
Хлестаков. С хорошенькими актрисами знаком. Я ведь тоже разные водевильчики... Литераторов часто вижу. С Пушкиным на дружеской ноге. Бывало, часто говорю ему: "Ну что, брат Пушкин?" - "Да так, брат, - отвечает, бывало, - так как-то все..." Большой оригинал.
Анна Андреевна. Так вы и пишете? Как это должно быть приятно сочинителю! Вы, верно, и в журналы помещаете?
Хлестаков. Да, и в журналы помещаю. Моих, впрочем, много есть сочинений: "Женитьба Фигаро", "Роберт-Дьявол", "Норма". Уж и названий даже не помню. И все случаем: я не хотел писать, но театральная дирекция говорит: "Пожалуйста, братец, напиши что-нибудь". Думаю себе: "Пожалуй, изволь братец!" И тут же в один вечер, кажется, все написал, всех изумил. У меня легкость необыкновенная в мыслях. Все это, что было под именем барона Брамбеуса, "Фрегат Надежды" и "Московский телеграф"... все это я написал.
Анна Андреевна. Скажите, так это вы были Брамбеус?
Хлестаков. Как же, я им всем поправляю статьи. Мне Смирдин дает за это сорок тысяч.
Анна Андреевна. Так, верно, и "Юрий Милославский" ваше сочинение?
Хлестаков. Да, это мое сочинение.
Марья Антоновна. Ах, маменька, там написано, что это господина Загоскина сочинение.
Анна Андреевна. Ну вот: я и знала, что даже здесь будешь спорить.
Хлестаков. Ах да, это правда, это точно Загоскина; а вот есть другой "Юрий Милославский", так тот уж мой.
Анна Андреевна. Ну, это, верно, я ваш читала. Как хорошо написано!
Хлестаков. Я, признаюсь, литературой существую. У меня дом первый в Петербурге. Так уж и известен: дом Ивана Александровича. (Обращаясь ко всем.) Сделайте милость, господа, если будете в Петербурге, прошу, прошу ко мне. Я ведь тоже балы даю.
Анна Андреевна. Я думаю, с каким там вкусом и великолепием дают балы!
Хлестаков. Просто не говорите. На столе, например, арбуз - в семьсот рублей арбуз. Суп в кастрюльке прямо на пароходе приехал из Парижа; откроют крышку - пар, которому подобного нельзя отыскать в природе. Я всякий день на балах. Там у нас и вист свой составился: министр иностранных дел, французский посланник, английский, немецкий посланник и я. И уж так уморишься, играя, что просто ни на что не похоже. Как взбежишь по лестнице к себе на четвертый этаж - скажешь только кухарке: "На, Маврушка, шинель..." Что ж я вру - я и позабыл, что живу в бельэтаже. У меня одна лестница сто'ит... А любопытно взглянуть ко мне в переднюю, когда я еще не проснулся: графы и князья толкутся и жужжат там, как шмели, только и слышно: ж... ж... ж... Иной раз и министр...
Городничий и прочие с робостью встают со своих стульев.
Мне даже на пакетах пишут: "ваше превосходительство". Один раз я даже управлял департаментом. И странно: директор уехал, - куда уехал, неизвестно. Ну, натурально, пошли толки: как, что, кому занять место? Многие из генералов находились охотники и брались, но подойдут, бывало, - нет, мудрено. Кажется, и легко на вид, а рассмотришь - просто черт возьми! После видят, нечего делать, - ко мне. И в ту же минуту по улицам курьеры, курьеры, курьеры... можете представить себе, тридцать пять тысяч одних курьеров! Каково положение? - я спрашиваю. "Иван Александрович ступайте департаментом управлять!" Я, признаюсь, немного смутился, вышел в халате: хотел отказаться, но думаю: дойдет до государя, ну да и послужной список тоже... "Извольте, господа, я принимаю должность, я принимаю, говорю, так и быть, говорю, я принимаю, только уж у меня: ни, ни, ни!.. Уж у меня ухо востро! уж я..." И точно: бывало, как прохожу через департамент, - просто землетрясенье, все дрожит и трясется как лист.
Городничий и прочие трясутся от страха. Хлестаков горячится еще сильнее.
О! я шутить не люблю. Я им всем задал острастку. Меня сам государственный совет боится. Да что в самом деле? Я такой! я не посмотрю ни на кого... я говорю всем: "Я сам себя знаю, сам." Я везде, везде. Во дворец всякий день езжу. Меня завтра же произведут сейчас в фельдмарш... (Поскальзывается и чуть-чуть не шлепается на пол, но с почтением поддерживается чиновниками.)
Городничий (подходя и трясясь всем телом, силится выговорить). А ва-ва-ва... ва...
Хлестаков (быстрым, отрывистым голосом). Что такое?
Городничий. А ва-ва-ва... ва...
Хлестаков (таким же голосом). Не разберу ничего, все вздор.
Городничий. Ва-ва-ва... шество, превосходительство, не прикажете ли отдохнуть?.. вот и комната, и все что нужно.
Хлестаков. Вздор - отдохнуть. Извольте, я готов отдохнуть. Завтрак у вас, господа, хорош... Я доволен, я доволен. (С декламацией.) Лабардан! лабардан! (Входит в боковую комнату, за ним городничий.)
Составьте таблицу значений:
Означающее-означаемое
Первый дом в Петербурге – домик Петра Первого (увлечение историей)
Актрисы (лучший театр в России)
Хлестаков – черт, сыщик.
Пушкин, книги (Лучшая литература – в Петербурге)
Суп из Франции – существенное влияние французской кухни.
Задание 9. Почему можно сказать, что Хлестаков своих слушателей «соблазняет» Петербургом? В чем сходство хвастовства Хлестакова с поэтикой бульварной, легкой литературы? В чем сходство Манилова с гламурной литературой, Коробочки - с деревенской прозой? Что роднит Ноздрева с авантюрной литературой, а Плюшкина с духовной? Какой вид искусства олицетворяет Собакевич?
Какой он бес: серьезный или шутливый, рассудительный или повеса, злой или игривый?
Задание 10. Прочитайте отрывок из поэмы «Медный всадник» А.С. Пушкина. Найдите параллельные и зеркальные детали. Как их можно было бы расположить на щите? Сравните Петербург Пушкина и Петербург Хлестакова.
Люблю тебя, Петра творенье,
Люблю твой строгий, стройный вид,
Невы державное теченье,
Береговой её гранит,
Твоих оград узор чугунный,
Твоих задумчивых ночей
Прозрачный сумрак, блеск безлунный,
Когда я в комнате моей
Пишу, читаю без лампады,
И ясны спящие громады
Пустынных улиц, и светла
Адмиралтейская игла,
И, не пуская тьму ночную
На золотые небеса,
Одна заря сменить другую
Спешит, дав ночи полчаса.
Люблю зимы твоей жестокой
Недвижный воздух и мороз,
Бег санок вдоль Невы широкой,
Девичьи лица ярче роз,
И блеск, и шум, и говор балов,
А в час пирушки холостой
Шипенье пенистых бокалов
И пунша пламень голубой.
Люблю воинственную живость
Потешных Марсовых полей,
Пехотных ратей и коней
Однообразную красивость,
В их стройно зыблемом строю
Лоскутья сих знамён победных,
Сиянье шапок этих медных,
Насквозь простреленных в бою.
Люблю, военная столица,
Твоей твердыни дым и гром,
Когда полнощная царица
Дарует сына в царской дом,
Или победу над врагом
Россия снова торжествует,
Или, взломав свой синий лёд,
Нева к морям его несёт
И, чуя вешни дни, ликует.
Красуйся, град Петров, и стой
Неколебимо, как Россия,
Да умирится же с тобой
И побеждённая стихия;
Вражду и плен старинный свой
Пусть волны финские забудут
И тщетной злобою не будут
Тревожить вечный сон Петра!
Задание 11. Прочитайте отрывок из статьи А.П. Черных «Идея геральдики в геральдических трактатах средневековья и нового времени». Подумайте, как бы Жан Куртуа истрактовал щит Ахилла? Это действительно символика или «предпочтения вкуса»? А «щит Хлестакова»?
С Жана Куртуа берёт начало традиция соотнесения геральдических цветов с качествами, свойствами и добродетелями, планетами; золото соотносится с богатством и благородством, топазом, юностью, солнцем, верой и воскресеньем (имеется в виду день недели). Серебро — это чистота, справедливость, жемчуг, детство, темперамент флегматика, вода, луна, надежда и понедельник. И так далее, в отношении всех прочих геральдических цветов[15]. Основанные на такого рода текстах расхожие представления, что всё в геральдике должно иметь какой-то высокий (скрытый) смысл — предположение, не более. Не удержусь от того, чтобы не привести длинное высказывание современного историка М.Пастуро: «Только к концу Средневековья герольды начали придавать фигурам, цветам и делениям иерархические значения и скрытые смыслы, без какой-либо связи с первоначальной геральдикой. Она, в противоречие тому, что часто утверждается, относительно проста и всегда понятна, и ошибка геральдистов новых времён возможно в том, что они слишком часто следуют за герольдами по опасному и тщетному пути символики в большей или меньшей степени герметической. Сегодня историк должен отказаться видеть в средневековых гербах лес трудно дешифруемых символов в щитах, которые не являются ни гласными, ни намекающими, геральдические фигуры часто связаны не более чем с предпочтениями вкуса, а не с таинственными построениями»[16] .
Тогда не кажется нелогичной и предпринятая герольдом Сицилия попытка изъяснения цветов с элементами регламентации, которая касается как бы всех: «Красный носит большинство благородных людей и другой народ.., синий носится девицами и охотно деревенскими людьми.., пурпур надлежит носить королям и епископам, и не другим. Чёрный носится людьми всех состояний, такими, как монахи, торговцы, женщины, судейские и священники.., фиолетовый носится торговцами, женщинами, ...серый хорош для торговца, отправляющего в путешествие, моряков, пахарей»[19].
Задание 12. Прочитайте стихотворение М.Ю. Лермонтова «Родина». Здесь, как и в предыдущих отрывках, автор описывает «свою» местность, как бы рисуя свои предпочтения. Можно ли и из Лермонтовского стихотворения «выковать щит»?
Люблю отчизну я, но странною любовью!
Не победит ее рассудок мой.
Ни слава, купленная кровью,
Ни полный гордого доверия покой,
Ни темной старины заветные преданья
Не шевелят во мне отрадного мечтанья.
Но я люблю — за что, не знаю сам —
Ее степей холодное молчанье,
Ее лесов безбрежных колыханье,
Разливы рек ее, подобные морям;
Проселочным путем люблю скакать в телеге
И, взором медленным пронзая ночи тень,
Встречать по сторонам, вздыхая о ночлеге,
Дрожащие огни печальных деревень;
Люблю дымок спаленной жнивы,
В степи ночующий обоз
И на холме средь желтой нивы
Чету белеющих берез.
С отрадой, многим незнакомой,
Я вижу полное гумно,
Избу, покрытую соломой,
С резными ставнями окно;
И в праздник, вечером росистым,
Смотреть до полночи готов
На пляску с топаньем и свистом
Под говор пьяных мужичков.
Герб-наоборот. Баллада и ее связь с романтическим двоемирием – миром зазеркалья.
Как известно, перевернутый герб для рыцаря и его рода был наказанием и бесчестием. При этом может быть переворот не вниз головой, а отказ выполнять миссию. Так случилось в «Песне о вещем Олеге» А.С.Пушкина
Задание 1. Рассмотрите герб Москвы. Вы видите всадника, коня, змею.
Сопоставьте с пушкинской балладой. Какую роль играет в ней змея, конь – и что здесь случилось со всадником?
Как ныне сбирается вещий Олег
Отмстить неразумным хозарам:
Их села и нивы за буйный набег
Обрек он мечам и пожарам;
С дружиной своей, в цареградской броне,
Князь по полю едет на верном коне.
Из темного леса навстречу ему
Идет вдохновенный кудесник,
Покорный Перуну старик одному,
Заветов грядущего вестник,
В мольбах и гаданьях проведший весь век.
И к мудрому старцу подъехал Олег.
«Скажи мне, кудесник, любимец богов,
Что сбудется в жизни со мною?
И скоро ль, на радость соседей-врагов,
Могильной засыплюсь землею?
Открой мне всю правду, не бойся меня:
В награду любого возьмешь ты коня».
«Волхвы не боятся могучих владык,
А княжеский дар им не нужен;
Правдив и свободен их вещий язык
И с волей небесною дружен.
Грядущие годы таятся во мгле;
Но вижу твой жребий на светлом челе,
Запомни же ныне ты слово мое:
Воителю слава — отрада;
Победой прославлено имя твое;
Твой щит на вратах Цареграда;
И волны и суша покорны тебе;
Завидует недруг столь дивной судьбе.
И синего моря обманчивый вал
В часы роковой непогоды,
И пращ, и стрела, и лукавый кинжал
Щадят победителя годы…
Под грозной броней ты не ведаешь ран;
Незримый хранитель могущему дан.
Твой конь не боится опасных трудов:
Он, чуя господскую волю,
То смирный стоит под стрелами врагов,
То мчится по бранному полю,
И холод и сеча ему ничего.
Но примешь ты смерть от коня своего».
Олег усмехнулся — однако чело
И взор омрачилися думой.
В молчанье, рукой опершись на седло,
С коня он слезает угрюмый;
И верного друга прощальной рукой
И гладит и треплет по шее крутой.
«Прощай, мой товарищ, мой верный слуга,
Расстаться настало нам время:
Теперь отдыхай! уж не ступит нога
В твое позлащенное стремя.
Прощай, утешайся — да помни меня.
Вы, отроки-други, возьмите коня!
Покройте попоной, мохнатым ковром;
В мой луг под уздцы отведите:
Купайте, кормите отборным зерном;
Водой ключевою поите».
И отроки тотчас с конем отошли,
А князю другого коня подвели.
Пирует с дружиною вещий Олег
При звоне веселом стакана.
И кудри их белы, как утренний снег
Над славной главою кургана…
Они поминают минувшие дни
И битвы, где вместе рубились они…
«А где мой товарищ? — промолвил Олег, —
Скажите, где конь мой ретивый?
Здоров ли? всё так же ль легок его бег?
Всё тот же ль он бурный, игривый?»
И внемлет ответу: на холме крутом
Давно уж почил непробудным он сном.
Могучий Олег головою поник
И думает: «Что же гаданье?
Кудесник, ты лживый, безумный старик!
Презреть бы твое предсказанье!
Мой конь и доныне носил бы меня».
И хочет увидеть он кости коня.
Вот едет могучий Олег со двора,
С ним Игорь и старые гости,
И видят: на холме, у брега Днепра,
Лежат благородные кости;
Их моют дожди, засыпает их пыль,
И ветер волнует над ними ковыль.
Князь тихо на череп коня наступил
И молвил: «Спи, друг одинокий!
Твой старый хозяин тебя пережил:
На тризне, уже недалекой,
Не ты под секирой ковыль обагришь
И жаркою кровью мой прах напоишь!
Так вот где таилась погибель моя!
Мне смертию кость угрожала!»
Из мертвой главы гробовая змия
Шипя между тем выползала;
Как черная лента, вкруг ног обвилась:
И вскрикнул внезапно ужаленный князь.
Ковши круговые, запенясь, шипят
На тризне плачевной Олега:
Князь Игорь и Ольга на холме сидят;
Дружина пирует у брега;
Бойцы поминают минувшие дни
И битвы, где вместе рубились они.
(А.С.Пушкин. Песнь о вещем Олеге)
Задание 12. Прочитайте отрывок из книги Вайскопа. Какие детали удалось уловить исследователю, какие аналогии он приводит?
«Пушкинский всадник соответственно действует в двух различных сюжетных планах: он победитель хтонических сил и вместе с тем, как сказано ранее, - нарушитель, преступающий в ходе смертоносного движения пространственно-этическую границу. Первая, традиционно змееборческая трактовка образа превалирует над второй; безотносительно к предварительной ситуации наездник, наделенный атрибутами громовержца, в поединке всегда сокрушает хтонического противника: Руслан - лесных
демонов, Голову (нужно, правда, учесть «помощную» роль этого персонажа и мотив замещения), Черномора и печенегов, Олег - «неразумных хазар», Петр - Мазепу, Медный всадник - мятежную Неву. Течение сюжета варьируется в зависимости от символического статуса конкретного героя - от степени его идентификации с подлинным протагонистом. Скажем, победоносный всадник Руслан на деле всего лишь следует указаниям Финна-прорицателя, осведомленного о воле небес. Олег - «перун» применительно к хазарам, но не по отношению к действительному Перуну. Перейдя в разряд нарушителей, князь, в заключительном эпизоде, попросту перестает быть наездником - зато его конь делается орудием божества, соединяясь с которым, как бы достраивает до канонической целокупности подразумеваемый образ всадника-громовержца: в этом смысле можно считать, что посланник Перуна все же принял княжеский дар. Совершенно иначе строится в «Полтаве» И «Медном всаднике» характеристика Петра, практически приравниваемого - особенно во втором случае - к верховному божеству; но в обоих текстах ему одновременно сообщаются черты «нарушителя». В «Медном всаднике» тема нарушения приобщена к имперской: победоносное движение завоевателя навлекает на него мщение со стороны покоренных врагов. Пространственно-этическая граница отождествляется на сей раз с границей государственной - с роковым «пределом» территориального расширения Российской империи, основателем которой, по взглядам тогдашних историков - Карамзина, например, - считался варяг Олег. Его личность прочно ассоциировалась у Пушкина с представлением о непреодолимом пространственном рубеже империи (см. «Олегов щит»); наряду с этим семантические составляющие «Песни О вещем Олеге» -
всадник, конь, змея, - втягиваясь в движение «державной» темы, переосмыслялись как ее сущностное выражение. Не будет преувеличением сказать, что «Песнь ... » оказалась сюжетным и, в значительной степени, тематическим инвариантом для поздних пушкинских произведений , насыщенных историософской проблематикой - проблематикой империи и бунта . В поэме конь - это Россия; в «Песни... », как отмечалось, - пространство, покорное Олегу; ср. параллелизм: «И волны И суша покорны тебе» - конь «чует господскую волю».
(М.Вайскопф.» Птица-тройка и вереница души»)
13. Какие черты баллады есть в «Песне» и почему Пушкин все-таки называл стихотворение «песней», ведь «Баллада о вещем Олеге!» более точно передает жанровую особенность этого вполне эпичного полотна.
Примечание: Баллада – романтический жанр, для которого характерно создание
атмосферы таинственного и загадочного – загадочен кудесник, его отношение к дареному коню и дарам от князей. В сюжете баллады человек обычно сталкивается с
потусторонними (часто враждебными) силами, несущими таинственные вести из иного мира. Предсказание о смерти от коня – взгляд за пределы реального мира.
Найдите черты Баллады в «Незнакомке», стихотворении «Девушка пела в церковном хоре…» поэме («Соловьиный сад»). Не связан ли «очарованный берег» с двоемирием? Какие автометафоры позволяют нам увидеть авторское отношение к происходящему?
Автометафоры в поэтике Блока сводятся к сыну, Христу, богу. Действительно, в его стихах предельное видение ситуации доступно лишь ему одному. А вот представители двоемирия противовпоставлены как авторская позиция – профанной. Так, в стихотворении "Девушка пела в церковном хоре" некая певунья, скажем, ундина, сладким голосом поет отнюдь не псалом, как положено, не молитву, а песню о море, о счастье, о другом береге, это в то время, когда узнали о гибели моряков в русско-японской войне, и все слушавшие, покоренные пеньем, поверили в счастье и радость. Но у девушки - сладкоголосой ундины - радость - это тот свет, смерть. Об этом никто не догадывается, лишь ребенок плачет. Этот ребенок - Блок, бог. Он знает правду - никто не вернется живым. В гламурном литературоведении эта девушка трактуется как обобщенный, как синекдоху - многих молящих женщин, но если пристальнее вглядеться в этот образ, то мы в нем узнаем все тот же сплав демонизма из многих миров, как и в "Незнакомке", как в гностической Софии. У Маяковского мы также видим саморефлексию ребенок-Христос, видим эту автометафору в строчке: "Я люблю смотреть, как умирают дети"
Двоемирие в философской лирике
Задание 1 Прочитайте стихотворение Фёдора Тютчева Silentium. Какова его тема?
Молчи, скрывайся и таи
И чувства и мечты свои —
Пускай в душевной глубине
Встают и заходят оне
Безмолвно, как звезды в ночи,-
Любуйся ими — и молчи.
Как сердцу высказать себя?
Другому как понять тебя?
Поймёт ли он, чем ты живёшь?
Мысль изречённая есть ложь.
Взрывая, возмутишь ключи,-
Питайся ими — и молчи.
Лишь жить в себе самом умей —
Есть целый мир в душе твоей
Таинственно-волшебных дум;
Их оглушит наружный шум,
Дневные разгонят лучи,-
Внимай их пенью — и молчи!..
Задание 2. Найдите в нем связь с категорическим императивом Канта: "Две вещи наполняют душу всегда новым и все более сильным удивлением и благоговением, чем чаще и продолжительнее мы размышляем о них, — это звездное небо надо мной и моральный закон во мне". Как высказанные чувства и «возмущенные» ими, мутные ключи могут помешать благоговению?
Задание 3. Какие строчки позволяют предположить, что время дня здесь показано в аллегорическом значении и связано более с говорением, нежели молчанием?
Свяжите это стихотворение с негламурной трактовкой стихотворения А.С.Пушкина «Я помню чудное мгновение», - исключив пиар-вариант о тождестве А.П.Керн и «гения чистой красоты».
Задание 4. Рассмотрите иронический вариант трактовки «Молчания». Опишите, какими словами пересказал бы это отец Молчалина, давая сыну наказ «угождать всем людям без изъятья». Правильно бы понял отец слова поэта?
