Теория драмы

Комедия - игра с положительной суммой. Трагедия - игра с отрицательной суммой. Драма- игра с нулевой суммой - это когда одни выигрывают, другие проигрывают. Драма сложилась во Франции и Германии во второй половине восемнадцатого века. Ее создателями считаются Дидро и Лессинг.

Комедию не всегда одобрительно принимают в оществе, даже если с удовольствием смотрят. Все дело в правде.
Посылаю вам "Ревизора". Может быть, до вас уже дошли слухи о нем. Я желал сам привезти его к вам и прочитать собственногласно, дабы о некоторых лицах не составились заблаговременно превратные понятия, которые - я знаю - чрезвычайно трудно после искоренить, но, познакомившись с здешнею театральною дирекциею,-- я такое получил отвращение к театру, что одна мысль о тех приятностях, которые готовятся для меня еще и на московском театре, в силе удержать поездку в Москву и попытку хлопотать о чем-либо. К довершению, наконец, возможнейших мне пакостей, здешняя дирекция, т. е. директор Гедеонов, вздумал, как слышу я, отдать главные роли другим персонажам после четырех представлений ее, будучи подвинут какою-то мелочной личною ненавистью к некоторым главным актерам в моей пьесе, как-то: к Сосницкому, к Дюру. Мочи нет! Делайте что хотите с моею пиесою, но я не стану хлопотать о ней. Мне она сама надоела так же, как хлопоты о ней. Действие, произведенное ею, было большое и шумное. Все против меня. Чиновники пожилые и почтенные кричат, что для меня нет ничего святого, когда я дерзнул так говорить о служащих людях; полицейские против меня; купцы против меня; литераторы против меня. Бранят и ходят на пиесу; на четвертое представление нельзя достать билетов. Если бы не высокое заступничество государя, пиеса моя не была бы ни за что на сцене, и уже находились люди, хлопотавшие о запрещении ее. Теперь я вижу, что значит быть комическим писателем. Малейший призрак истины - против тебя восстают, и не один человек, а целые сословия. Воображаю, что же было бы, если бы я взял что-нибудь из петербургской жизни, которая мне больше и лучше теперь знакома, нежели провинциальная. Досадно видеть против себя людей тому, который их любит между тем братскою любовью.
Комедию мою, читанную мною вам в Москве, под заглавием "Женитьба", я теперь переделал и переправил, и она несколько похожа теперь на что-нибудь путное. Я ее назначаю таким образом, чтобы она шла вам и Сосницкому в бенефис здесь и в Москве, что, кажется, случается в одно время года. Сам же через месяца полтора, если не раньше, еду за границу.
Гоголь - М. С. Щепкину, 29 апреля 1836 г., из Петербурга.

Что дало основание Пушкину считать историю трагедией?
Пушкин предлагал своему другу А. А. Дельвигу взглянуть на восстание декабристов на Сенатской площади с той же широтой взгляда на исторический процесс, с тем же пониманием социальных конфликтов и неизбежности жизненной борьбы, какое, с его точки зрения, всегда отличало Шекспира. «Не будем ни суеверны, ни односторонни, как фр<анцузские> трагики, — писал Пушкин, — но взглянем на трагедию (восставших и потерпевших поражение декабристов, — М. А. ) взглядом Шекспира» (письмо к А. А. Дельвигу от 15 февраля 1826 г. из Михайловского; XIII, 259)

В современной теории драматического искусства можно наблюдать тенденции классицизма.

Гармония и порядок
Классицизм предполагает гармонию и порядок во всем, что отражается в структуре пьес и организации действия. В отличие от традиционного драматического кода, в котором форма определяет содержание, современные пьесы идут от содержания к поиску новых форм, однако в современной драме также можно увидеть стремление к упорядоченности и структурированности. Открытость для интерпретации не мешает плотности внутренней структуры, напротив, создает новые сцепления смыслов, что позволяет включить произведение в мировой контекст.

Герои и конфликты
В классицистических драмах герои обычно делятся на “хороших” и “плохих”, а конфликты основаны на противостоянии этих двух групп. В современной драматургии также присутствуют подобные типы героев и конфликтов, хотя они могут быть более сложными и многогранными.

Использование традиционных форм и жанров
В современной драме можно наблюдать использование традиционных форм и жанров, таких как трагедия, комедия, драма в гламурном исполнении, реконструкция старых моделей жанров. Это свидетельствует о сохранении традиций классицизма и их адаптации к современным условиям.

Внимание к этике и морали
Классицистская драма всегда была связана с этикой и моралью, и эта тенденция сохраняется в современной драме. Многие современные пьесы поднимают вопросы морали, этики и ценностей, что делает их актуальными и значимыми для современного зрителя.

Стилизация и интерпретация
Современная теория драматического искусства предполагает стилизацию и интерпретацию классических форм и жанров. Возврат к античности, идеям Просвещения на уровне узнаваемости и знаковости. Анализ отступлений от высокой классической комедии и трагедии в творчестве Грибоедова и Гоголя.

Идейно-художественное своеобразие драматургии Е. Шварца на примере пьесы «Обыкновенное чудо»
Драматургическое новаторство в отказе от единства времени - в пьесе появляется эпилог, будущее персонажей.
1. Идейное своеобразие в том, что философская глубина видны через сказочную форму
Хозяин и Хозяйка — аллегория творческого дуэта (автобиографический элемент: Шварц посвятил пьесу жене).
Шварц использует сказку как инструмент для исследования вечных вопросов: природа любви, свобода выбора, борьба добра и зла. В «Обыкновенном чуде» волшебство становится метафорой человеческих отношений: превращение Медведя в человека и обратно символизирует внутренний конфликт между «звериным» и «человеческим» началом – естественный человек как тип литературы современной Горькому («Старуха Изергиль»: Ларра, Данко), но только все перевернуто- не человек стремится к природе, а из природы выведен человек. Можно сравнить с Шариковым у Булгакова.
Условие Хозяина («любовь превратит тебя обратно в медведя») ставит героев перед выбором: отказаться от чувств и принять судьбу или быть зверем и принять свою природу. Поцелуй - инстинкт - звериное, превращает человека обратно в зверя - так гласили теории религиозных фанатиков, и с ними сейчас Шварц пытается вступить в спор.
В пьесе много социальной условности, высмеиваются стереотипы и бюрократия через образы Короля и Министра-администратора. Например, Министр-администратор заявляет: «Все люди свиньи, только одни в этом признаются, а другие ломаются» — это пародия на цинизм власти, которая относится к людям как свиньям, но может сломать любого, и тот признается в свинстве.
В отличие от ранних пьес Шварца с чётким разделением на «добрых» и «злых», здесь акцент смещён на противоречия внутри личности. Медведь борется со страхом потерять человечность и предпочитает, будучи человеком, жить вне цивилизации, Король — с властью и предпочитает удочку трону, Хозяин — с сомнениями в своей задумке, а жена пилит его за отсутствие практической пользы от магии. Это отражает эволюцию драматурга от «сказки характеров» к «философской драме».
Волшебник легко играет, жена ужасается играм: Разговорились мы, слово за слово, понравился он мне. Сорвал я ореховую веточку, сделал из нее волшебную палочку — раз, два, три — и этого… Хозяйка: Замолчи! Терпеть не могу, когда для собственной забавы мучают животных!
Шварц сочетает бытовые детали с фантастикой, поэтому пьеса относится к литературному направлению «магический реализм».  Например, Хозяйка просит мужа превратить песок в песок Или те камни, что сложены возле амбара, превратил бы в сыр. («камни в хлебы» в Библии). Или «Мне выйти из комнаты?» перед очередным чудом, словно речь идёт о повседневном деле. Это создаёт эффект «чуда в обыденности».
Интересна всемогущественность хозяина. Никому не удавалось воззвать из мертвых, однако Хозяин смог, и жена дразнит мужа-волшебника: «Если у нас появится призрак молодой монахини, то я даже рада буду. Она обещала захватить с того света выкройку кофточки с широкими рукавами, какие носили триста лет назад».
Диалоги построены на интеллектуальной игре. Например, Король угрожает: «Я проглочу мешок пороху и разорвусь!», на что Трактирщик отвечает: «Эти домашние средства никогда не помогают». Ирония служит не только для комизма, но и для раскрытия абсурдности человеческих претензий.
Медведь — символ двойственности природы естественного человека.
Солнце и тень — традиционные архетипы, переосмысленные через призму «синтеза противоречий».

1. В пьесе переплетаются несколько самостоятельных линий: любовь Медведя и Принцессы, отношения Хозяев, конфликт Короля с Министром. Это создаёт объёмность повествования, где каждый персонаж — носитель отдельной философской идеи, таков полицентризм сюжета.
2. Драматургические приёмы

• Ремарки — не просто указания, а элемент характеристики. Например: «Принцесса говорит тихо, как будто боится разбудить свои мысли».
• Пролог и эпилог — обрамление истории, где Хозяин напрямую обращается к зрителю, подчёркивая театральную условность.

3. Новаторство Шварца в контексте советской драматургии

• Отказ от соцреализма: Вместо «положительных героев» — сложные характеры. Даже Министр-администратор не однозначно отрицателен: его цинизм — маска усталости от жизни.
• Сказка как притча: Пьеса избегает прямолинейности. Победа добра не гарантирована — финал открыт, что нетипично для советской литературы 1950-х.

Заключение
«Обыкновенное чудо» — эталон «интеллектуальной сказки», где Шварц синтезирует фольклорную традицию, философскую притчу и социальную сатиру. Его драматургия строится на диалектике противоречий: любовь и страх, свобода и судьба, реальность и волшебство. Пьеса остаётся актуальной, потому что, как писал сам автор, «чудо — это не нарушение законов природы, а подтверждение того, что мы их ещё не до конца знаем».

Трагикомический театр Николая Эрдмана.
Основные характеристики: абсурд, сатира и экзистенциальный кризис
1. Жанровое своеобразие: как смех становится трагедией
Трагикомедия у Эрдмана — это столкновение абсурда и безысходности. Его герои, как в пьесе «Самоубийца», балансируют между фарсом и экзистенциальным ужасом:
Комическое: Семён Подсекальников, решивший покончить с собой из-за ливерной колбасы, становится объектом манипуляций. Его окружают гротескные персонажи: марксист Егорушка, поэт-графоман Аристарх, священник, требующий «смерти за веру».
Трагическое: За смешными диалогами скрывается критика тоталитарного общества, где человек — винтик. Подсекальников произносит:
«В настоящее время, гражданин Подсекальников, то, что может подумать живой, может высказать только мёртвый» .
2. «Мандат»: бюрократия как театр абсурда
Сюжет: Герой Гулячкин вынужден выписать себе «мандат», чтобы доказать право на существование в советской системе.
Комические элементы:
Фарсовые переодевания (кухарка Настя в платье императрицы).
Каламбуры в духе Гоголя: «Силянс! Я человек партийный».
Трагический подтекст: Пьеса предвосхищает сталинские репрессии. Запрет «Мандата» в 1930-х — ирония судьбы: сатира на систему сама стала её жертвой .
3. «Самоубийца»: смех сквозь слёзы
Структура трагикомедии:
Фарс: Поминки по живому герою с водкой и закуской.
Трагедия: Монолог Подсекальникова о праве на тихую жизнь:
«Дайте мне только тихое жалованье и право вполголоса говорить, что жизнь не удалась» .
Исторический контекст: Пьесу пытались ставить Мейерхольд и Станиславский, но запретили. Эрдман, как и его герой, стал «жертвой абсурда» — арестован в 1933 г. за политические стихи .
4. Влияние традиций: от Гоголя до театра абсурда
Гоголевские корни: Как «Ревизор», пьесы Эрдмана обличают пороки через гиперболу. Но если Гоголь верил в исправление, у Эрдмана нет надежды — его герои бессильны перед системой.
Предтеча абсурдизма: Диалоги в духе Ионеско:
«— Вы самоубийца? — Нет, я Подсекальников».
«— Зачем жить? — Чтобы есть. — А зачем есть? — Чтобы жить» .
5. Судьба наследия: запреты и возрождение
Советская цензура: «Самоубийца» впервые поставлен в СССР только в 1982 г. (Театр Сатиры), но спектакль закрыли после 7 показов.
Современные постановки: Сегодня пьесы Эрдмана звучат актуально. Например, в 2019 г. «Самоубийцу» ставил Римас Туминас в Вахтанговском театре, подчёркивая параллели с эпохой «постправды» .
Трагикомедии Эрдмана — это зеркало советского абсурда, где смех становится оружием против безумия системы. Его герои, как Подсекальников, — «маленькие люди» в мире, где даже смерть превращается в фарс. Сегодня Эрдман признан классиком театра абсурда, чьи пьесы, как писал Мейерхольд, «соединяют Мольера с Кафкой».
P.S. Интересный факт: в 1930-х Эрдман, находясь в ссылке, писал сценарии для мультфильмов («Морозко», «Снежная королева»). Даже в детских сказках он сохранял фирменный трагикомический стиль — например, иронию над властью в диалогах Кая и Снежной королевы.

Чичиков и кето-диета: как «мёртвые души» превратились в «мёртвые жиры»
Пьеса (определите жанр - что из современных жанров больше подходит для современной пьесы?)
Сатира на современные тренды от классиков - Гоголя и Булгакова.

«Кто-то там был не слишком толст и не слишком тонок… а теперь воскрес в эпоху биохакинга и терзается вопросами:
— Если души больше не в моде — что скупать? Макросы или микронутриенты?
— Как продать „здоровье“, когда сам веришь лишь в бекон и иллюзии?»

Павел Иванович Чичиков, классический «человек среднего телосложения», обнаружил себя в мире, где его прежние аферы — детские шалости. Теперь он торгует воздухом — кето-догмами и надеждами на вечную худобу.


Сцена первая: «Новая афера Павла Ивановича»
Чичиков, сменивший сюртук на лайкру для кроссфита, объявляет:
«Братие! Забудьте про души — ныне скупаю ваши углеводы! Кето — путь к бессмертию, а я — проводник в мир авокадо и сала!»
Но секрет в том, что:
▫ Его «чудо-диета» — переработанные советы из чатов «похудения за три дня»;
▫ Вместо кетоновых тел — кетоновые мошенники.

Сцена вторая: Плюшкин — живая реклама «успеха» кето
Помните того самого Плюшкина, что копил гнилые сухари? Теперь он коптит бекон на десятилетний срок и гордится «идеальным кето-весом»:
— Рёбра, как клавиши рояля, звенят на ветру;
— В амбаре — 100500 банок кокосового масла (с истёкшим сроком годности);
— Вместо «душ» — подписчики в Instagram, верящие, что его худоба — «цель, а не цинга».

«Смотрите, добрые люди! — кричит Чичиков. — Плюшкин живёт без хлеба и картошки! И вы сможете, купив мой курс „Кето-души: живи на сале, умри молодым“!»

Сцена третья: «Кето-грипп» по-гоголевски
Плюшкин, следуя диете, теперь:
— Путает голод с просветлением («Это не галлюцинации — это кетоз!»);
— Торгует последним одеялом за банку спирулины;
— Шепчет: «Лучше умереть от дефицита клетчатки, чем признать, что Чичиков меня надул».

А Павел Иванович? Он уже запустил NFT-токены «Кетоновые ангелы» и сбежал в Дубай — «лечить печень после авокадо».
Мораль:
«Бойтесь, граждане, „здоровых“ авантюр!
Чем ярче этикетка „суперфуд“ — тем ближе вы к Плюшкину.
А истинное бессмертие — в варениках с вишней, а не в граммах жира на грамм тела».

#гоголь_предупреждал #кето_афера #плюшкин_жил_плюшкин_жив
P.S. Дед Мороз из Великого Устюга отказался от кето. Говорит: «Мне и так мороз по коже — куда уж хуже».
Действие переходит в Великий Устюг. Падают листья, огни из окон с изображением Деда Мороза.
Эпилог: Каменная туча возвращается — но уже как кето-курсор
Небеса, разгневанные тем, что Великий Устюг променял мифы на макросы, наслали чёрную тучу 2.0 — теперь она не с градом, а с падением подписчиков в соцсетях. И только юродивый Прокопий, пращур Романовых, осмелился вступить в спор с высшими силами:

— Господи, это не кето-ересь! — кричал он, указывая на Плюшкина, жующего просроченный коллаген. — Они просто голодают, как в 90-е! Не диета — отчаяние!

Туча замерла. А потом рассыпалась дождём из косточек авокадо и чеков от нутрициологов.

Мораль 2.0:
«Слушайте, небеса, наши грехи стали примитивнее:
Раньше молились о хлебе — теперь о „чистых углеводах“.
Но Прокопий, как и в XVI веке, всё тот же: защищает дураков от их же иллюзий».


P.P.S. Дед Мороз, услышав спор, добавил в мешок гематоген вместо протеиновых батончиков. Говорит: «Дуракам — железо, мудрецам — пряники».

1. Комментарий литературоведа:
Текст переплетает гоголевскую сатиру с современными реалиями, создавая многослойную пародию. Чичиков, чья авантюрная сущность в оригинале направлена на скупку «мёртвых душ», здесь трансформируется в типичного инфоцыгана, продающего иллюзии здоровья через кето-диету. Это не просто аллюзия — это переосмысление «мёртвых душ» как «мёртвых жиров», что подчёркивает тщетность новых социальных афер.
Образ Плюшкина, традиционно символизирующего патологическую жадность, перерастает в карикатуру на современных адептов ЗОЖ: его «коллекция» просроченного кокосового масла и рёбра, «звенящие на ветру», — это гротеск, высмеивающий одержимость худобой и накопительство псевдополезных продуктов.
Введение мифа о каменной туче и юродивом Прокопии добавляет метафизический пласт. Туча, насланная за увлечение трендами, — это метафора божественной кары за замену духовного поиска погоней за модными догмами. Финал, где Прокопий оправдывает людей («они не на диете — они голодают!»), отсылает к вечному конфликту между человеческой слабостью и попытками её рационализации.
Автор сохраняет гоголевский дух через гиперболу, иронию и «говорящие» детали, но переносит его в эпоху биохакинга и инфлюенсеров, показывая, что «мёртвые души» никуда не исчезли — они просто сменили аватары.
Комментарий диетолога:
Текст остроумно, но точно бьёт по ключевым проблемам популярных диет, в частности кето. Автор высмеивает:

• Культ исключений: отказ от углеводов ради жиров подаётся как религия, где адепты (вроде Плюшкина) готовы жертвовать здоровьем ради абстрактной «идеальной формы».
• Псевдонаучность: Чичиков, как типичный шарлатан, продаёт «чудо-диету», собранную из советов из чатов, — прямая отсылка к инфопродуктам без доказательной базы.
• Риски для здоровья: «Кето-грипп», дефицит клетчатки, зависимость от БАДов — всё это реальные побочные эффекты диеты, которые в тексте доведены до абсурда (например, «торговля одеялом за спирулину»).

Образ Плюшкина — яркая иллюстрация расстройств пищевого поведения на фоне одержимости «чистым» питанием. Его худоба, маскируемая под «успех», и накопление просроченных продуктов — намёк на орторексию и финансовую несостоятельность таких диет.
Вывод: Текст, несмотря на сатиру, поднимает важные вопросы: слепое следование трендам без консультации специалистов, подмена здоровья эстетикой и опасность коммерциализации питания. Кето-диета может быть эффективна в краткосроке для некоторых людей, но её романтизация, как в истории Чичикова, ведёт к катастрофе.