Варваризация как основополагающий принцип футуризма

Увидеть мир по-новому непросто. Взгляд ребенка и взгляд дикаря - вот что такое остранение, позволяющее бороться с автоматизацией и замшелостью искусства Старого Света. Футуристическое движение, столь неоднородное в Италии и России выбрало взгляд дикаря, разрушителя форм. Футуристы прежде всего разрушители, а потом уже творцы.
Термин "варваризация" употребляется в нескольких смыслах. В первом смысле он используется как синоним к слову "одичание", часто так называют семантический сумбур, тот хаос, из которого рождается слово; во втором - дикость как следствие разрушения (имеются ввиду заявления Маринетти о войне как очистительной силе, а война- варварство, она уничтожает прежде всего культуру); в третьем - для обозначения процесса необузданных языковых заимствований - чужебесия. Большинство людей не знает значения новых иностранных слов - аналогия с тем, что происходило в древнем Риме, когда варварские племена уничтожили прекрасную цивилизацию.
Все значения тесно связаны - новое воспринимается как варварство - потому футуризм, направленный в будущее, сметает прежнюю культуру и кажется не просто эпатажем - варварством. С другой стороны сами футуристы не прочь свергнуть бремя законов цивилизации и вернуться в свободное и живое прошлое. Хлебников возвращает читателя к предпочвенным корням народного слова, охотно использует элементы премиологического слоя языка (пословицы, поговорки, загадки), "варварски" обращается со словом, рождая времирей, времушек, обращаясь к бунтарям Пугачеву и Стеньке Разину, проповедует примитивизм.
В первые годы XX века цивилизованная итальянская жизнь получила мощное влияние нигилизма французской богемы , и скучная итальянская жизнь была взорвана радикализмом - уже не столь бесстрастным, а, напротив, страстным по-итальянски. Группа художников и писателей решила так же, как и французы, свергнуть все авторитеты и писать по-своему. Италия была взбудоражена людьми будущего — футуристами. В 1909 году увидел свет первый манифест Маринетти, и только после начала Второй мировой войны стало неудобно говорить о разрушениях. Его детища: кубизм, дадаизм и сюрреализм.

Футуризм Италии (во всяком случае в манифестах) весел, как весел дикарь во время разрушения; футурист Италии неунывающ как Сизиф. Потому, видимо, его камень все время скатывается, - и веселость выглядит уже унылой. В России в футуризме больше подпольного человека, найденного Достоевским. Всю благодать перевернуть и - "миру пропасть, а мне чай пить". И все-таки Маяковский в некоторых своих произведениях ближе Маринетти, чем Достоевскому.

Подумай.

1. Как основные принципы и цели русского футуризма, представленные в работах Владимира Маяковского и других поэтов соотносились с принципом варваризации?
2. Как эти принципы отличались от итальянского футуризма, представленного в работах Филиппо Томмазо Маринетти и его последователей?
3. Какие основные темы и образы характерны веселой, неунывающей поэзии авангарда?
4. В чем заключались основные различия между русским и итальянским футуризмом в подходе к прошлому в культуре?
5. Какие художники и поэты были наиболее значимыми представителями русского футуризма и как они повлияли на историю?
6. Какие были основные сходства между русским и итальянским футуризмом?
7. Как в том и другом футуризме отражались начало и конец неких однородных для той эпохи духовных процессов?
8. Как русский футуризм был связан с социальными и политическими изменениями, происходившими в России в начале XX века? В чем принцип искусства - варваризация связан политическим варварством?
9. Что общего и в чем различия между русским футуризмом и другими авангардными движениями, такими как кубофутуризм, конструктивизм и супрематизм? Что вы считаете наиболее радикальным направлением?
10. Какие события и обстоятельства повлияли на появление и развитие русского футуризма в контексте международных художественных движений того времени?
11. Какую роль сыграл русский футуризм в формировании современного искусства и культуры России и мира? Есть ли варваризация в постмодернизме?

Задание 1. Прочитайте стихотворение В. Маяковского. Чего в нем больше - социальной проблематики или художественной? Каким образом прием варваризации может обновить нашу культуру, сделать ее живее? В каких видах искусства она бывает необходимой? Что будет, если постоянно все в искусстве запрещать?

По Красному морю плывут каторжане,
трудом выгребая галеру,
рыком покрыв кандальное ржанье,
орут о родине Перу.
О рае Перу орут перуанцы,
где птицы, танцы, бабы
и где над венцами цветов померанца
были до небес баобабы.
Банан, ананасы! Радостей груда!
Вино в запечатанной посуде…
Но вот неизвестно зачем и откуда
на Перу наперли судьи!
И птиц, и танцы, и их перуанок
кругом обложили статьями.
Глаза у судьи — пара жестянок
мерцает в помойной яме.
Попал павлин оранжево-синий
под глаз его строгий, как пост, —
и вылинял моментально павлиний
великолепный хвост!
А возле Перу летали по прерии
птички такие — колибри;
судья поймал и пух и перья
бедной колибри выбрил.
И нет ни в одной долине ныне
гор, вулканом горящих.
Судья написал на каждой долине:
«Долина для некурящих».
В бедном Перу стихи мои даже
в запрете под страхом пыток.
Судья сказал: «Те, что в продаже,
тоже спиртной напиток».
Экватор дрожит от кандальных звонов.
А в Перу бесптичье, безлюдье…
Лишь, злобно забившись под своды законов,
живут унылые судьи.
А знаете, все-таки жаль перуанца.
Зря ему дали галеру.
Судьи мешают и птице, и танцу,
и мне, и вам, и Перу.

Задание 2. Как строчки манифеста футуристов "Пощечина общественному вкусу" связаны с варваризацией?

"Читающим наше Новое Первое Неожиданное.
Только мы — лицо нашего Времени. Рог времени трубит нами в словесном искусстве.
Прошлое тесно. Академия и Пушкин непонятнее иероглифов. Бросить Пушкина, Достоевского, Толстого и проч. и проч. с Парохода Современности".

Задание 3. Прочитайте отрывок из стихотворения В.Хлебникова:
Лесную опасность
Скрывает неясность.
Что было со мной
Недавней порой?
Зверь, с ревом гаркая
(Страшный прыжок,
Дыхание жаркое),
Лицо ожег.
Гибель какая!
Дыхание дикое,
Глазами сверкая,
Морда великая...
Но нож мой спас,
Не то — я погиб.
На этот раз
Был след ушиб.





Гумилев сказал по поводу этого текста Хлебникова: "И в ритмах, и в путанице синтаксиса так и видишь испуганного дикаря, так и слышишь его взволнованные речи". Согласны ли вы с его высказыванием? Подумайте, почему и акмеистам мила варваризация.

Задание 4. Проведите исследование "Круг варваризации". Проследите путь от нигилизма парижской богемы к итальянским футуристам, от тургеневского Базарова к Маяковскому и от футуризма к сюрреализму. Может быть, сюрреализм и дадизм все-таки детища парижской богемы? Разберите стихотворение Хлебникова "Журавль" как вариант футуристической варваризации в рамках литературного канона XX века.
Найдите
Часть 1: Введение в атмосферу абсурда
Строки: «На площади в влагу входящего угла, / Где златом сияющая игла / Покрыла кладбище царей…»

• Абсурдизация: использование необычных образов («влагу входящего угла», «златом сияющая игла») создаёт атмосферу нереальности и абсурда.
• Варваризация: нестандартные грамматические конструкции и сочетания слов, жестокость и мрачность.

Часть 2: Развитие абсурдных образов
Строки: «Там мальчик в ужасе шептал: ей-ей! / Смотри закачались в хмеле трубы — те! / Бледнели в ужасе заики губы…»

• Абсурдизация: образы мальчика, труб и губ, находящихся в состоянии ужаса, создают ощущение нереальности происходящего.
• Варваризация: необычные сочетания слов и грамматические конструкции.

Часть 3: Трансформация образов и предметов
Строки: «Трубы подымали свои шеи / Как на стене тень пальцев ворожеи…»

• Абсурдизация: сравнение труб с шеями и тенью пальцев создаёт абсурдные визуальные образы.
• Варваризация: использование метафор и сравнений в нестандартном контексте.

Часть 4: Развитие темы трансформации
Строки: «Так делаются подвижными дотоле неподвижные / На болоте выпи…»

• Абсурдизация: идея о том, что неподвижные предметы могут стать подвижными, подчёркивает абсурдность происходящего.
• Варваризация: применение нестандартных грамматических конструкций и образов, антитеза статика-динамика в нестандартном обрамлении.

Часть 5: Введение новых абсурдных элементов
Строки: «Железный, кисти руки подобный крюк / Стоя над волнами, когда они стихли…»

• Абсурдизация: образ железного крюка, подобного кисти руки, создаёт новый уровень абсурда.
• Варваризация: продолжение использования нестандартных образов и конструкций.

Часть 6: Кульминация абсурда и варваризации
Строки: «Трубы, стоявшие века, / Летят, / Движеньям подражая червяка игривей в шалости котят…»

• Абсурдизация: идея о летающих трубах, подражающих движениям червяка и котят, достигает кульминации абсурда.
• Варваризация: экстремальное использование метафор и сравнений.

Часть 7: Заключение и возвращение к теме журавля
Строки: «Журавль пляшет звончее и гольче еще / Он людские крылом разметает полчища…»

• Абсурдизация: продолжение темы журавля, который пляшет и разметает людские полчища, подчёркивает общий абсурдный характер стихотворения.
• Варваризация: сохранение использования нестандартных образов и грамматических конструкций.

Журавль
На площади в влагу входящего угла,
Где златом сияющая игла
Покрыла кладбище царей
Там мальчик в ужасе шептал: ей-ей!
Смотри закачались в хмеле трубы — те!
Бледнели в ужасе заики губы
И взор прикован к высоте.
Что? мальчик бредит наяву?
Я мальчика зову.
Но он молчит и вдруг бежит: — какие страшные
скачки!
Я медленно достаю очки.
И точно: трубы подымали свои шеи
Как на стене тень пальцев ворожеи.
Так делаются подвижными дотоле неподвижные
на болоте выпи
Когда опасность миновала.
Среди камышей и озерной кипи
Птица-растение главою закивала.
Но что же? скачет вдоль реки в каком-то вихре
Железный, кисти руки подобный крюк.
Стоя над волнами, когда они стихли,
Он походил на подарок на память костяку рук!
Часть к части, он стремится к вещам с неведомой еще
силой
Так узник на свидание стремится навстречу милой!
Железные и хитроумные чертоги, в каком-то
яростном пожаре,
Как пламень возникающий из жара,
На место становясь, давали чуду ноги.
Трубы, стоявшие века,
Летят,
Движеньям подражая червяка игривей в шалости
котят.
Тогда части поездов с надписью «для некурящих»
и «для служилых»
Остов одели в сплетенные друг с другом жилы
Железные пути срываются с дорог
Движением созревших осенью стручков.
И вот и вот плывет по волнам, как порог
Как Неясыть иль грозный Детинец от берегов
отпавшийся Тучков!
О Род Людской! Ты был как мякоть
В которой созрели иные семена!
Чертя подошвой грозной слякоть
Плывут восстанием на тя, иные племена!
Из желез
И меди над городом восстал, грозя, костяк
Перед которым человечество и все иное лишь пустяк,
Не более одной желёз.
Прямо летящие, в изгибе ль,
Трубы возвещают человечеству погибель.
Трубы незримых духов се! поют:
Змее с смертельным поцелуем была людская грудь
уют.
Злей не был и кощей
Чем будет, может быть, восстание вещей.
Зачем же вещи мы балуем?
Вспенив поверхность вод
Плывет наперекорь волне железно стройный плот.
Сзади его раскрылась бездна черна,
Разверсся в осень плод
И обнажились, выпав, зерна.
Угловая башня, не оставив глашатая полдня —
длинную пушку,
Птицы образует душку.
На ней в белой рубашке дитя
Сидит безумнее, летя. И прижимает к груди подушку.
Крюк лазает по остову
С проворством какаду.
И вот рабочий, над Лосьим островом,
Кричит безумный «упаду».
Жукообразные повозки,
Которых замысел по волнам молний сил гребет,
В красные и желтые раскрашенные полоски,
Птице дают становой хребет.
На крыше небоскребов
Колыхались травы устремленных рук.
Некоторые из них были отягощением чудовища зоба
В дожде летящих в небе дуг.
Летят как листья в непогоду
Трубы сохраняя дым и числа года.
Мост который гиератическим стихом
Висел над шумным городом,
Обяв простор в свои кова,
Замкнув два влаги рукава,
Вот медленно трогается в путь
С медленной походкой вельможи, которого обшита
золотом грудь,
Подражая движению льдины,
И им образована птицы грудина.
И им точно правит какой-то кочегар,
И может быть то был спасшийся из воды в рубахе
красной и лаптях волгарь,
С облипшими ко лбу волосами
И с богомольными вдоль щек из глаз росами.
И образует птицы кисть
Крюк, остаток от того времени, когда четверолапым
зверем только ведал жисть.
И вдруг бешеный ход дал крюку возница,
Точно когда кочегар геростратическим желанием
вызвать крушенье поезда соблазнится.
Много — сколько мелких глаз в глазе стрекозы —
оконные
Дома образуют род ужасной селезенки.
Зеленно грязный цвет ее исконный.
И где-то внутри их просыпаясь дитя оттирает глазенки.
Мотри! Мотри! дитя,
Глаза, протри!
У чудовища ног есть волос буйнее меха козы.
Чугунные решетки — листья в месяц осени,
Покидая место, чудовища меху дают ось они.
Железные пути, в диком росте,
Чудовища ногам дают легкие трубчатообразные кости.
Сплетаясь змеями в крутой плетень,
И длинную на город роняют тень.
Полеты труб были так беспощадно явки
Покрытые точками точно пиявки,
Как новобранцы к месту явки
Летели труб изогнутых пиявки,
Так шея созидалась из многочисленных труб.
И вот в союз с вещами летит поспешно труп.
Строгие и сумрачные девы
Летят, влача одежды, длинные как ветра сил напевы.
Какая-то птица шагая по небу ногами могильного
холма
С восьмиконечными крестами
Раскрыла далекий клюв
И половинками его замкнула свет
И в свете том яснеют толпы мертвецов
В союз спешащие вступить с вещами.
Могучий созидался остов.
Вещи выполняли какой-то давнишний замысел,
Следуя старинным предначертаниям.
Они торопились, как заговорщики,
Возвести на престол: кто изнемог в скитаниях,
Кто обещал:
«Я лалы городов вам дам и сел,
Лишь выполните, что я вам возвещал».
К нему слетались мертвецы из кладбищ
И плотью одевали остов железный.
Ванюша Цветочкин, то Незабудкин бишь
Старушка уверяла: «он летит болезный».
Изменники живых,
Трупы злорадно улыбались,
И их ряды, как ряды строевых,
Над площадью желчно колебались.
Полувеликан, полужуравель
Он людом грозно правил,
Он распростер свое крыло, как буря волокна
Путь в глотку зверя предуказан был человечку,
Как воздушинке путь в печку.
Над готовым погибнуть полем.
Узники бились головами в окна,
Моля у нового бога воли.
Свершился переворот. Жизнь уступила власть
Союзу трупа и вещи.
О человек! Какой коварный дух
Тебе шептал убийца и советчик сразу,
Дух жизни в вещи влей!
Ты расплескал безумно разум.
И вот ты снова данник журавлей.
Беды обступали тебя снова темным лесом,
Когда журавль подражал в занятиях повесам,
Дома в стиле ренессанс и рококо,
Только ягель покрывший болото.
Он пляшет в небо высоко.
В пляске пьяного сколота.
Кто не умирал от смеха, видя,
Какие выкидывает в пляске журавель коленца.
Но здесь смех приобретал оттенок безумия,
Когда видели исчезающим в клюве младенца.
Матери выводили
Черноволосых и белокурых ребят
И, умирая, во взоре ждали.
О дне от счастия лицо и концы уст зыбят.
Другие, упав на руки, рыдали
Старосты отбирали по жеребьевке детей —
Так важно рассудили старшины
И, набросав их, как золотистые плоды в глубь сетей,
К журавлю подымали в вышины.
Сквозь сетки ячейки
Опускалась головка, колыхая шелком волос.
Журавль, к людским пристрастись обедням,
Младенцем закусывал последним.
Учителя и пророки
Учили молиться, о необоримом говоря роке.
И крыльями протяжно хлопал
И порой людишек скучно лопал.
Он хохот клик вложил
В победное «давлю».
И, напрягая дуги, жил,
Люди молились журавлю.
Журавль пляшет звончее и гольче еще
Он людские крылом разметает полчища,
Он клюв одел остатками людского мяса.
Он скачет и пляшет в припадке дикого пляса.
Так пляшет дикарь под телом побежденного врага.
О, эта в небо закинутая в веселии нога.
Но однажды он поднялся и улетел в даль.
Больше его не видали.
Велимир Хлебников