Метафора-идея

- Те, которые хотят избежать плена, должны быть готовы ко всему. Я
готов ко всему. Не всякий же человек способен преобразиться в дикого зверя. Потому-то я и присматривался к вам. Я сомневался в вас. Вы худой, щуплый. Я ведь еще не знал, что вы тот человек из Уокинга; не знал, что вы были заживо погребены. Все люди, жившие в этих домах, все эти жалкие
канцелярские крысы ни на что не годны. У них нет мужества, нет гордости, они не умеют сильно желать. А без этого человек гроша ломаного не стоит.
Они вечно торопятся на работу, - я видел их тысячи, с завтраком в кармане, они бегут как сумасшедшие, думая только о том, как бы попасть на поезд, в страхе, что их уволят, если они опоздают. Работают они, не вникая в дело; потом торопятся домой, боясь опоздать к обеду; вечером сидят дома, опасаясь ходить по глухим улицам; спят с женами, на которых женились не по любви, а потому, что у тех были деньжонки и они надеялись обеспечить свое жалкое существование. Жизнь их застрахована от несчастных случаев. А по воскресеньям они боятся погубить свою душу. Как будто ад создан для
кроликов! Для таких людей марсиане будут сущими благодетелями. Чистые,
просторные клетки, обильный корм, порядок и уход, никаких забот. Пробегав
на пустой желудок с недельку по полям и лугам, они сами придут и не
огорчатся, когда их поймают. А немного спустя даже будут рады. Они будут
удивляться, как это они раньше жили без марсиан. Представляю себе всех
этих праздных гуляк, сутенеров и святош... Могу себе представить, -
добавил он с какой-то мрачной усмешкой. - Среди них появятся разные
направления, секты. Многое из того, что я видел раньше, я понял ясно
только за эти последние дни. Найдется множество откормленных глупцов,
которые просто примирятся со всем, другие же будут мучиться тем, что это
несправедливо и что они должны что-нибудь предпринять. Когда большинство
людей испытывает потребность в каком-то деле, слабые и те, которые сами
себя расслабляют бесконечными рассуждениями, выдумывают религию,
бездеятельную и проповедующую смирение перед насилием, перед волей божьей.
Вам, наверное, приходилось это наблюдать. Это скрытая трусость, бегство от
дела. В этих клетках они будут набожно распевать псалмы и молитвы. А
другие, не такие простаки, займутся - как это называется? - эротикой.
Он замолчал.
- Быть может, марсиане воспитают из некоторых людей своих любимчиков,
обучат их разным фокусам, кто знает! Быть может, им вдруг станет жалко
какого-нибудь мальчика, который вырос у них на глазах и которого надо
зарезать. Некоторых они, быть может, научат охотиться за нами...
- Нет! - воскликнул я. - Это невозможно. Ни один человек...
- Зачем обманывать себя? - перебил артиллерист. - Найдутся люди,
которые с радостью будут это делать. Глупо думать, что не найдется таких.
Я не мог не согласиться с ним.
- Попробовали бы они за мной поохотиться, - продолжал он. - Боже мой!
Попробовали бы только! - повторил он и погрузился в мрачное раздумье.
Я сидел, обдумывая его слова. Я не находил ни одного возражения против
доводов этого человека. До вторжения марсиан никто не вздумал бы
оспаривать моего интеллектуального превосходства над ним: я известный
писатель по философским вопросам, он простой солдат; теперь же он ясно
определил положение вещей, которое я еще даже не осознал.
- Что же вы намерены делать? - спросил я наконец. - Какие у вас планы?
Он помолчал.
- Вот что я решил, - сказал он. - Что нам остается делать? Нужно
придумать такой образ жизни, чтобы люди могли жить, размножаться и в
относительной безопасности растить детей. Сейчас я скажу яснее, что, -
по-моему, нужно делать. Те, которых приручат, станут похожи на домашних
животных; через несколько поколений это будут большие, красивые,
откормленные, глупые твари. Что касается нас, решивших остаться вольными,
то мы рискуем одичать, превратиться в своего рода больших диких крыс... Вы
понимаете, я имею в виду жизнь под землей. Я много думал относительно
канализационной сети. Понятно, тем, кто не знаком с ней, она кажется
ужасной. Под одним только Лондоном канализационные трубы тянутся на сотни
миль; несколько дождливых дней - и в пустом городе трубы станут удобными и
чистыми. Главные трубы достаточно просторны, воздуху в них тоже
достаточно. Потом есть еще погреба, склады, подвалы, откуда можно провести
к трубам потайные ходы. А железнодорожные туннели и метрополитен? А? Вы
понимаете? Мы составим целую шайку из крепких, смышленых людей. Мы не
будем подбирать всякую дрянь. Слабых будем выбрасывать.
- Как хотели выбросить меня?
- Так я же вступил в переговоры...
- Не будем спорить об этом. Продолжайте.
- Те, что останутся, должны подчиниться дисциплине. Нам понадобятся
также здоровые, честные женщины - матери и воспитательницы. Только не
сентиментальные дамы, не те, что строят глазки. Мы не можем принимать
слабых и глупых. Жизнь снова становится первобытной, и те, кто бесполезен,
кто является только обузой или - приносит вред, должны умереть. Все они
должны вымереть. Они должны, сами желать смерти. В конце концов это
нечестно - жить и позорить свое племя. Все равно они не могут быть
счастливы. К тому же смерть не так уж страшна, это трусость делает ее
страшной. Мы будем собираться здесь. Нашим округом будет Лондон. Мы даже
сможем выставлять сторожевые посты и выходить на открытый воздух, когда
марсиане будут далеко. Даже поиграть иногда в крикет. Вот как мы сохраним
свой род. Ну как? Возможно это или нет? Но спасти свой род - этого еще
мало. Для этого достаточно быть крысами. Нет, мы должны спасти накопленные
знания и еще приумножить их. Для этого нужны люди вроде вас. Есть книги,
есть образцы. Мы должны устроить глубоко под землей безопасные хранилища и собрать туда все книги, какие только достанем. Не какие-нибудь романы,
стишки и тому подобную дребедень, а дельные, научные книги. Тут-то вот и
понадобятся люди вроде вас. Нам нужно будет пробраться в Британский музей
и захватить все такие книге. Мы но должны забывать нашей науки: мы должны
учиться как можно больше. Мы должны наблюдать за марсианами. Некоторые из нас должны стать шпионами. Когда все будет налажено, я сам, может быть,
пойду в шпионы. То есть дам себя словить. И самое главное - мы должны
оставить марсиан в покое. Мы не должны ничего красть у них. Если мы
окажемся у них на пути, мы должны уступать. Мы должны показать им, что не
замышляем ничего дурного. Да, это так. Они разумные существа и не будут
истреблять нас, если у них будет все, что им надо, и если они будут
уверены, что мы просто безвредные черви.
(Г.Уэллс. Война миров)

Утром в ржаном закуте,

Где златятся рогожи в ряд,

Семерых ощенила сука,

Рыжих семерых щенят.

До вечера она их ласкала,

Причесывая языком,

И струился снежок подталый

Под теплым ее животом.

А вечером, когда куры

Обсиживают шесток,

Вышел хозяин хмурый,

Семерых всех поклал в мешок.

По сугробам она бежала,

Поспевая за ним бежать...

И так долго, долго дрожала

Воды незамерзшей гладь.

А когда чуть плелась обратно,

Слизывая пот с боков,

Показался ей месяц над хатой

Одним из ее щенков.

В синюю высь звонко

Глядела она, скуля,

А месяц скользил тонкий

И скрылся за холм в полях.

И глухо, как от подачки,

Когда бросят ей камень в смех,

Покатились глаза собачьи

Золотыми звездами в снег.
(С.Есенин. Песнь о собаке)