Архетип
Архетип - это древний, архаичный праобраз, устойчивое поэтическое явление, которое на протяжении многих веков дает пищу для размышлений писателям и философам. Высшее женскоое существо - мать, прародительница, богородица, вечная женственность и гностическая София - принадлежат, по сути, одному базовому архетипу. Небо и идеализм, Луна и изменчивость, Земля и реализм имеют один архитепический корень. Наташа Ростова и душа танца, Николай Ростов и воин Наполеон герой и антигерой - вот на чем выстраивает систему архетипов Лев Толстой.
Согласно К.Г. Юнгу, архетипы – это первичные схемы образов, воспроизводимые бессознательно и формирующие активность воображения, а потому выявляющиеся в мифах и верованиях, в произведениях литературы и искусства, снах, фантазиях. Однако архетипы – это не сами образы, а праобразы, схемы образов, их психологические предпосылки, их возможность.
В качестве важнейших мифологических архетипов или архетипических мифологем Юнг выделил прежде всего архетипы «матери», «дитяти», «тени», «анимуса» («анимы»), «мудрого старика» («мудрой старухи»). «Мать» выражает вечную и бессмертную бессознательную стихию. «Дитя» символизирует начало пробуждения индивидуального сознания из стихии коллективно-бессознательного (но и связь с изначальной бессознательной недифференцированностью, а также «антиципацию» смерти и нового рождения). «Тень» — это оставшаяся за порогом сознания бессознательная часть личности, которая может выглядеть и как демонический двойник. «Анима» для мужчин и «анимус» для женщин воплощают бессознательное начало личности, выраженное в образе противоположного пола, а «мудрый старик» («старуха») — высший духовный синтез, гармонизирующий в старости сознательную и бессознательную сферы души.
Это своеобразный художественный фонд литературных сюжетов и философских споров. Споры в таком случае также вечны, как вечны и сюжеты. Так архетип – собака- друг есть у М.Метерлинка в «Синей птице», и у Булгакова в «Собачьем сердце», и у Чехова в «Каштанке».
Архетип Азазель – это демон, давший мужчинам оружие, а женщинам – косметику, зеркала. Азазелло приносит Маргарите крем, который делает ее ведьмой, возможно, он также одной из цариц подарил зеркало, и она стала ведьмой, но потом его разбила, поняв, что вечная красота невозможна. Но вот опять-таки в "Собачьем сердце" продление молодости и вечная красота искушают, и Шариков - изделие и чудо не профессора, а Азазелло. Хотел всего лишь приживаемость проверить, а создал человека новой формации. Азазелло тут присуствует, но не так явно, как в МиМ. И не так ноуменально, как в "Азазели" Акунина.
В современном менеджменте архетипы используются для рекламы. Герой, наивный, шут, правитель - все это помогает анализировать, классифицировать потенциальную аудиторию и привлекать клиентов.
Задание 1. Прокомментируйте архетип друзья-враги: Гринев-Пугачев, Тимур – Квакин.
Согласно К.Г. Юнгу, архетипы – это первичные схемы образов, воспроизводимые бессознательно и формирующие активность воображения, а потому выявляющиеся в мифах и верованиях, в произведениях литературы и искусства, снах, фантазиях. Однако архетипы – это не сами образы, а праобразы, схемы образов, их психологические предпосылки, их возможность.
В качестве важнейших мифологических архетипов или архетипических мифологем Юнг выделил прежде всего архетипы «матери», «дитяти», «тени», «анимуса» («анимы»), «мудрого старика» («мудрой старухи»). «Мать» выражает вечную и бессмертную бессознательную стихию. «Дитя» символизирует начало пробуждения индивидуального сознания из стихии коллективно-бессознательного (но и связь с изначальной бессознательной недифференцированностью, а также «антиципацию» смерти и нового рождения). «Тень» — это оставшаяся за порогом сознания бессознательная часть личности, которая может выглядеть и как демонический двойник. «Анима» для мужчин и «анимус» для женщин воплощают бессознательное начало личности, выраженное в образе противоположного пола, а «мудрый старик» («старуха») — высший духовный синтез, гармонизирующий в старости сознательную и бессознательную сферы души.
Это своеобразный художественный фонд литературных сюжетов и философских споров. Споры в таком случае также вечны, как вечны и сюжеты. Так архетип – собака- друг есть у М.Метерлинка в «Синей птице», и у Булгакова в «Собачьем сердце», и у Чехова в «Каштанке».
Архетип Азазель – это демон, давший мужчинам оружие, а женщинам – косметику, зеркала. Азазелло приносит Маргарите крем, который делает ее ведьмой, возможно, он также одной из цариц подарил зеркало, и она стала ведьмой, но потом его разбила, поняв, что вечная красота невозможна. Но вот опять-таки в "Собачьем сердце" продление молодости и вечная красота искушают, и Шариков - изделие и чудо не профессора, а Азазелло. Хотел всего лишь приживаемость проверить, а создал человека новой формации. Азазелло тут присуствует, но не так явно, как в МиМ. И не так ноуменально, как в "Азазели" Акунина.
В современном менеджменте архетипы используются для рекламы. Герой, наивный, шут, правитель - все это помогает анализировать, классифицировать потенциальную аудиторию и привлекать клиентов.
Задание 1. Прокомментируйте архетип друзья-враги: Гринев-Пугачев, Тимур – Квакин.
Мышь как архетип
В.А.Жуковский. Суд божий над епископом
Баллада была создана как нравоучительная басня - некое соединение романтической и классицистической тенденций - в марте 1831 г. Это вольный пересказ одноименной баллады Р. Саути, скорее, было взято за основу предание которым вдохновился и Саути: жадный епископ Гаттон созвал голодных и сжег их в сарае, выполнив таким образом свое обещание угостить. Божий суд над ним свершился - он был загрызен мышами.
Жуковский придал балладе тон нравоучения (например, добавил строку «Что тут, епископ, почувствовал ты?»). Он прописал речь и мысли самого Гаттона , сделав упор на романтическом двоемирии. Звери - у него - неизбежность. («Вдруг
ворвались неизбежные звери»). Разумеется, потому, что он сравнил прихожан с мышами. Они для него мыши. Отсюда намек, что это скорее было возмездие самих прихожан. Однако вполне может быть, что мышь выбрана именно как архетип. Через архетипы, как считается в религии, разговаривает с нами бог. Мышь - темный архетип - использована здесь, возможно, и как непосредственная кара за снисходительное отношение к божьим знакам и тварям.
"Разве я старушонку убил? -- говорит он Соне. -- Я себя убил, а не старушонку. Так-таки разом и ухлопал себя навеки!.. А старушонку эту черт убил, а не я..." (т. II, стр. 228).
В этом заключается смысл романа, и приговор над Раскольниковым, произносимый автором, вложен им в уста Сони.
"-- Что вы, что вы над собой сделали!-- отчаянно проговорила она и, вскочив с колен, бросилась ему на шею, обняла его и крепко-крепко сжала его руками.
-- Странная какая ты, Соня, -- обнимаешь и целуешь, когда я тебе сказал про это. Себя ты не помнишь.
-- Нет, нет тебя несчастнее никого теперь в целом свете! -- воскликнула она, как в исступлении, не слыхав его замечания, и вдруг заплакала навзрыд, как в истерике" (т. II, стр. 215).
Итак, в первый раз перед нами изображен нигилист несчастный, нигилист глубоко человечески страдающий. Свойство широкой симпатии, которое мы приписали автору, и здесь, очевидно, воодушевляло его. Он изобразил нам нигилизм не как жалкое и дикое явление, а в трагическом виде, как искажение души, сопровождаемое жестоким страданием. По своему всегдашнему обычаю, он представил нам человека в самом убийце, как умел отыскать людей и во всех блудницах, пьяницах и других жалких лицах, которыми обставил своего героя.
Автор взял нигилизм в самом крайнем его развитии, в той точке, дальше которой уже почти некуда идти. Но заметим, что сущность каждого явления всегда обнаруживается не в его обыкновенных ходячих формах, а именно в крайних высших ступенях развития. Здесь, очевидно, взявши крайнюю форму, автор получил возможность стать к целому явлению в совершенно правильные отношения, в те отношения, в которые трудно стать к другим формам того же явления. Возьмем, например, Базарова (в "Отцах и детях" Тургенева), первого нигилиста, явившегося в нашей литературе. Этот высокомерный, самолюбивый человек скорее отталкивает, чем привлекает. Да он и не просит нашего сочувствия, он самодоволен. Пусть читатель переберет потом все хорошо знакомые ему формы нигилизма. Молодая девушка обрезывает свою великолепную косу и надевает синие очки. Со стороны безобразно, а между тем она очень довольна собою, как будто надела наряд красивее того, который прежде носила. Она бросает романы и читает "Физиологию обыденной жизни" Льюиса. Сначала она запинается, но делает над собою усилие и принимается свободно толковать о пятнах и мочевых органах. Что же? Ощущается новое удовольствие. Пойдем далее -- девушка уходит от родителей и совершенно теоретически отдается некоторому юноше, чуждому предрассудков и толкующему ей о необходимости завести на каком-нибудь необитаемом острове новое человечество. Или бывает иначе. Брат девушки сам устраивает ее гражданский брак с своим приятелем. Точно так же на основании теории муж бросает жену, жена мужа или устраивается коммуна, в которой случается, что один мужчина имеет связь с двумя женщинами, красноречиво проповедуя им, что ревность -- фальшивое чувство". (Н. Страхов)
Критик произвел метафору Тургенева "нигилист" в архетип искателя-разрушителя и видит в нем искажение человеческой природы, хотя, конечно же, искатель ничего не искажает, он и есть возвращение, варваризация, не так ли наряжались дикари, отталкивающие своей внешностью, производящие антиэффект, и через этот антиэффект самодовольные.
Да, культурный человек при этом страдает разрывом с культурой, к которой привык. Но страдает именно разрывом с совестью, воспитанной этой культурой. Искатель все равно не вернется к ней и будет вести новые и новые поиски, пойдет хоть с самим Мефистофелем, страдая, что продал душу дьяволу, но пойдет.Базаров стал помещиком (отец купил именье), и нигилизм отчасти маска, чтобы не стать аристократом, лишним человеком, который "легко мазурку танцевал и кланялся непринужденно". Вот тут бы любая Соня воскликнула: "Что вы с собой сделали". Но в том-то и дело, что Базаров, умеющий производить антиэффект, перестал это делать в отчем доме, вдохновился примером отца, лекаря-помещика, и стал лечить людей вместе с ним. Это архетип искателя, а не разрушителя.
Задание 1: Где в литературе встречается подобный смешанный архетип искателя-разрушителя? Что преоблалает в персонаже - созидание или разрушение? Назовите несколько произведений и прокомментируйте свою догадку.
В этом заключается смысл романа, и приговор над Раскольниковым, произносимый автором, вложен им в уста Сони.
"-- Что вы, что вы над собой сделали!-- отчаянно проговорила она и, вскочив с колен, бросилась ему на шею, обняла его и крепко-крепко сжала его руками.
-- Странная какая ты, Соня, -- обнимаешь и целуешь, когда я тебе сказал про это. Себя ты не помнишь.
-- Нет, нет тебя несчастнее никого теперь в целом свете! -- воскликнула она, как в исступлении, не слыхав его замечания, и вдруг заплакала навзрыд, как в истерике" (т. II, стр. 215).
Итак, в первый раз перед нами изображен нигилист несчастный, нигилист глубоко человечески страдающий. Свойство широкой симпатии, которое мы приписали автору, и здесь, очевидно, воодушевляло его. Он изобразил нам нигилизм не как жалкое и дикое явление, а в трагическом виде, как искажение души, сопровождаемое жестоким страданием. По своему всегдашнему обычаю, он представил нам человека в самом убийце, как умел отыскать людей и во всех блудницах, пьяницах и других жалких лицах, которыми обставил своего героя.
Автор взял нигилизм в самом крайнем его развитии, в той точке, дальше которой уже почти некуда идти. Но заметим, что сущность каждого явления всегда обнаруживается не в его обыкновенных ходячих формах, а именно в крайних высших ступенях развития. Здесь, очевидно, взявши крайнюю форму, автор получил возможность стать к целому явлению в совершенно правильные отношения, в те отношения, в которые трудно стать к другим формам того же явления. Возьмем, например, Базарова (в "Отцах и детях" Тургенева), первого нигилиста, явившегося в нашей литературе. Этот высокомерный, самолюбивый человек скорее отталкивает, чем привлекает. Да он и не просит нашего сочувствия, он самодоволен. Пусть читатель переберет потом все хорошо знакомые ему формы нигилизма. Молодая девушка обрезывает свою великолепную косу и надевает синие очки. Со стороны безобразно, а между тем она очень довольна собою, как будто надела наряд красивее того, который прежде носила. Она бросает романы и читает "Физиологию обыденной жизни" Льюиса. Сначала она запинается, но делает над собою усилие и принимается свободно толковать о пятнах и мочевых органах. Что же? Ощущается новое удовольствие. Пойдем далее -- девушка уходит от родителей и совершенно теоретически отдается некоторому юноше, чуждому предрассудков и толкующему ей о необходимости завести на каком-нибудь необитаемом острове новое человечество. Или бывает иначе. Брат девушки сам устраивает ее гражданский брак с своим приятелем. Точно так же на основании теории муж бросает жену, жена мужа или устраивается коммуна, в которой случается, что один мужчина имеет связь с двумя женщинами, красноречиво проповедуя им, что ревность -- фальшивое чувство". (Н. Страхов)
Критик произвел метафору Тургенева "нигилист" в архетип искателя-разрушителя и видит в нем искажение человеческой природы, хотя, конечно же, искатель ничего не искажает, он и есть возвращение, варваризация, не так ли наряжались дикари, отталкивающие своей внешностью, производящие антиэффект, и через этот антиэффект самодовольные.
Да, культурный человек при этом страдает разрывом с культурой, к которой привык. Но страдает именно разрывом с совестью, воспитанной этой культурой. Искатель все равно не вернется к ней и будет вести новые и новые поиски, пойдет хоть с самим Мефистофелем, страдая, что продал душу дьяволу, но пойдет.Базаров стал помещиком (отец купил именье), и нигилизм отчасти маска, чтобы не стать аристократом, лишним человеком, который "легко мазурку танцевал и кланялся непринужденно". Вот тут бы любая Соня воскликнула: "Что вы с собой сделали". Но в том-то и дело, что Базаров, умеющий производить антиэффект, перестал это делать в отчем доме, вдохновился примером отца, лекаря-помещика, и стал лечить людей вместе с ним. Это архетип искателя, а не разрушителя.
Задание 1: Где в литературе встречается подобный смешанный архетип искателя-разрушителя? Что преоблалает в персонаже - созидание или разрушение? Назовите несколько произведений и прокомментируйте свою догадку.
