Рождество и путь И.Бродского по Москве

Рождественский романс

Евгению Рейну, с любовью
Плывет в тоске необъяснимой
среди кирпичного надсада
ночной кораблик негасимый
из Александровского сада,
ночной фонарик нелюдимый,
на розу желтую похожий,
над головой своих любимых,
у ног прохожих.
Плывет в тоске необъяснимой
пчелиный ход сомнамбул, пьяниц.
В ночной столице фотоснимок
печально сделал иностранец,
и выезжает на Ордынку
такси с больными седоками,
и мертвецы стоят в обнимку
с особняками.
Плывет в тоске необъяснимой
певец печальный по столице,
стоит у лавки керосинной
печальный дворник круглолицый,
спешит по улице невзрачной
любовник старый и красивый.
Полночный поезд новобрачный
плывет в тоске необъяснимой.
Плывет во мгле замоскворецкой,
пловец в несчастие случайный,
блуждает выговор еврейский
на желтой лестнице печальной,
и от любви до невеселья
под Новый год, под воскресенье,
плывет красотка записная,
своей тоски не объясняя.
Плывет в глазах холодный вечер,
дрожат снежинки на вагоне,
морозный ветер, бледный ветер
обтянет красные ладони,
и льется мед огней вечерних
и пахнет сладкою халвою;
ночной пирог несет сочельник
над головою.
Твой Новый год по темно-синей
волне средь моря городского
плывет в тоске необъяснимой,
как будто жизнь начнется снова,
как будто будет свет и слава,
удачный день и вдоволь хлеба,
как будто жизнь качнется вправо,
качнувшись влево.
И.Бродский

Путь Бродского в стихотворении "Рождественский романс".
Бродский показывает путь от Александровского сада до Ленинградского вокзала зимой в сочельник. В Александровском саду лирический герой увидел кораблик негасимый - для него это рождественская звезда, но она у ног прохожих - вечный огонь, возможно, предвидение. "На розу желтую похожий" - вполне соответствует. Кирпичный надсад - кремлевская стена, у которой нынче горит вечный огонь, - является отправной точкой маршрута. Конечной - поезд, где "снежинки на вагоне", вероятно, "Красной стрелы".
Рождества нет, празднование его в советское время не одобряется, а все равно для Бродского оно есть - но во всем городском пейзаже его символы. «Плывёт в тоске необъяснимой» - с этих строк начинается описание современного города. Бродский рисует печальную, меланхоличную картину — «печальный хор сомнамбул, пьяниц», бредущий по Москве — при прочтении этих строк так и слышится пьяное пение, наполняющее улицы города; «В ночной столице фотоснимок/печально сделал иностранец» - даже заграничный гость в Москве становится печальным и грустным, возможно, он, к удивлению своему, на месте Храма Христа Спасителя увидел бассейн. "Новую" Москву лирический герой видит несуразной, построенной поверх старой: «И мертвецы стоят в обнимку/с особняками» - в этих строках видны образы призраков прошлого, которые остаются в новой Москве вместе с неразрушенными старыми зданиями.
Итак, его путь на Ордынку проходит через Храм Христа Спасителя, где снимок "печально сделал иностранец", снимать, собственно, нечего - там бассейн. Отсюда идет волна "средь моря городского". Там рядом находится кондитерская фабрика "Красный октябрь", откуда пахло "сладкою халвою". Пути такси "с больными седоками" и лирического героя через Москву-реку расходятся. Он идет по "мосту влюбленных", по которому не ездят автомобили, это пешеходный мост, здесь появляются образы любовника и красотки записной. Пройдя по этому мосту, он попадает в Замоскворечье, где "гуляет выговор еврейский". Оттуда идет к станции метро "Октябрьская". Затем спускается в метро и отправляется на Ленинградский вокзал.
Название стихотворения говорит о том, что автор предпочитает старый праздник. Это подтверждают и последние строки произведения, в которых прослеживаются отсылки именно на рождество: «как будто жизнь начнется снова,/как будто будет свет и слава,/удачный день и вдоволь хлеба,/как будто жизнь качнется вправо,/качнувшись влево» - «свет и слава» - рождение Христа, которое отмечается всеми христианами. Этот праздник ассоциируется у Бродского с теплом и светом, удачей и хлебом, в то время как Новый год он описывает так: «под Новый год, под воскресенье,/плывет красотка записная,/своей тоски не объясняя», «Твой Новый год по темно-синей/волне средь моря городского/плывет в тоске необъяснимой» - даже новый праздник вызывает в лирическом герое грусть, ассоциируется с одиночеством, словно лишь он один чувствует эту необъяснимую тоску.
Предшественники - Пушкин (путь Татьяны Лариной по Москве) и Маяковский "Две Москвы" (автобусная прогулка поэта). Последователь: В.Ерофеев "Москва-Петушки".